Саша испытующе взглянул на Костю. Тот развел руками…
— Ну, так на чем мы остановились? — Капитан снова появился в комнате.
— Что фамилия страшная, — подсказал Костя.
Саше на миг почему-то показалось, что сейчас их выставят в шею.
— Точно! — засмеялся капитан. — Фамилия не приведи господи и вообще — представляю: подсел в кафе тип, голова на босу ногу, как говорят у нас в Приморске.
— Вы из Приморска? — Костя привскочил в кресле.
— А почему бы нет?! — удивился капитан.
— Так и я оттуда! — объяснил Костя. — Правда, давно. Вот совпадение!
— Ну, как давно?
— Уже два года. Родители переехали в Москву. И я с ними.
— Смеялся я на ваши два года. Я уже шестнадцать лет кручусь на Дальнем Востоке. Крепость еще стоит?
— Там ресторан отгрохали.
Строгий официант во фраке вкатил сверкающий столик с угощением и ушел. А Саша вдруг почувствовал, что, проболтавшись весь день по городу, страшно проголодался. Он выпил свой кофе и съел после некоторого раздумья два пирожных.
— А Сычевский пляж?
— Что — Сычевский пляж? — переспросил Костя.
— Говорят, всю гальку смыло. В «Известиях» читал.
— Спокойно. Есть Сычевский пляж. Летом Трофимовна початки продает. Вареные.
— Жива?! — заулыбался капитан.
На никелированном столике стояло еще блюдо с высокой пирамидой из апельсинов.
— А грот? Знаешь, за маяком? Там ресторан еще не сделали?
— Так он же в море. Как туда доберешься? По скалкам, что ли?
— И слава богу! Ты где там жил?
— А вы? — спросил Костя, улыбаясь.
— Узнаю земляка! Я ж тебя первый спросил. Я, например, жил на Меринга, бывшая Церковная.
— Так это же рядом с нами!
Саша взял верхний апельсин, начал чистить.
— Ты ешь, ешь, — подбодрил капитан.
Сами они ни к чему не притронулись. Кофе их остыл… Они говорили о новом порте, о какой-то проблесковой мигалке, о брекватере…
Саша никогда не просил родителей отвезти его к морю. Да это и не нужно было: каждую зиму они собирались все вместе провести отпуск на юге. Но каждое лето почему-то вместе не получалось, и дело всегда заканчивалось дачей в Кратово.
Стыдно было в его годы не видеть моря. Оно, будто назло, все время отодвигалось. Разговоры о нем вызывали зависть. Недоступность раздражала…
Желание увидеть его от этого росло и загонялось вглубь — в самые дальние тайники…
Саша догрыз горьковатую апельсиновую корку. Взял еще апельсин.
Зазвонил телефон.
Капитан извинился и шагнул в другую комнату, на миг запутавшись в красной портьере.
— Сашка! Кинь хоть один апельсин! — попросил Костя. — Неплохо ты провел время…
Саша бросил ему апельсин, невольно прислушиваясь к голосу Злыднева.
— Из Бомбея? Галимов тоже прилетел, наверное, такси ловит во Внукове. Кто это еще там с тобой? Господи, здорово, Женька! Да, меня тоже. Где вас разместили? Знаю. Знаю. Лады. Лады. Еду!
Пора было уходить. Саша встал.
Злыднев вошел, улыбаясь:
— Хлопцы! Разгадайте загадку — где встречаются капитаны?
— На суше! — уверенно сказал Костя.
— Все знает! — Хозяин номера потрепал Костю по плечу. — Наш. Приморский! Точно. Капитаны встречаются на суше!..
— Грандиозно! — сказал Костя, когда они спускались в лифте. — Обязательно употреблю!
— Что?
— Напишу цикл стихов о море и назову — «Капитаны встречаются на суше». Здорово?!
— Ничего…
— «Ничего»!.. Что ты в этом понимаешь? — Они вышли в шумный вестибюль. — Ты же сроду на море не был!
— А это не обязательно…
— Неужели?! — язвительно хмыкнул Костя.
— Представь себе! Поэту не обязательно все знать. Иначе грош цена его фантазии.
— Может, ты даже не хотел бы увидеть море?
— Захотел бы — увидел! — разозлился Саша. — Было бы желание.
Костя развеселился:
— Это что-то новое… Я за тобой, Кисель, такого не замечал.
— Заметишь.
— Ну, напрягись, Киселев! Пожелай что-нибудь!
— Иди ты к черту!
— Тогда не ври!
— Ну ладно, я тебе сейчас докажу! — Саша растерянно оглянулся, сам не зная, что и как он будет доказывать.
И вдруг между никелированной подставкой для урны и ножками кресла он увидал кошелек.
Это было как удар молнии!
В поле зрения мелькнул ботинок, угол чемодана. Мелькнули и исчезли.
А кошелек лежал. Черный. С большой матовой кнопкой.
Саша нагнулся. Поднял кошелек…
Взглянул на Костю.
— Пошли скорее, — сказал тот, почти не размыкая губ.