— Нет. Это не дело.
— Ладно. Черт с ним! Пошли к тебе! — неожиданно решил Костя.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Мама встретила их в прихожей:
— Почему без шапки? Где ты шлялся?
— Анна Борисовна, здрасте! Добрый день! — поклонился Костя.
— Сколько можно. Ведь мы уже виделись! — Она направилась на кухню. — Мойте руки. Пошли обедать.
Костя повесил пальто и нагнал мать.
— Анна Борисовна, дайте ему от рубля и выше! И отпустите.
— Зачем это?
Саша весь сжался от Костиной глупости. Теперь ничего не даст. И не отпустит… А так он бы поговорил с ней на кухне. Наедине. Может, что и вышло б…
— Знаешь, Костя, мне твои шутки надоели.
— Простите, Анна Борисовна, больше не буду. Главное, чтоб я вам не надоел.
— И ты тоже.
— Мама! Он же ничего не сказал! Хорошо! Я никуда не пойду! — громко сказал Саша.
Костя обезоруживающе улыбнулся:
— Ну не сердитесь, Анна Борисовна. В самом деле! Бог с ним, с рублем!
— Да я готова каждый день платить по рублю, только чтоб ты не приходил и не портил мне Шурика! — Она ушла в кухню и в сердцах захлопнула за собой дверь.
«Шурика»! Саша с ненавистью посмотрел ей вслед.
— Договорились! — Костя распахнул кухонную дверь. — Дайте мне авансом три рубля, и ваш прекрасный Шурик…
— Иди ты к черту! — заорал Саша.
Костя запнулся. Он понял, что перебрал.
— Не злись, Сашка… Мы пошутили. Правда, Анна Борисовна?
— Хватит! — Саша выволок его подальше в коридор, горячо зашептал: — Поедим, сделаем уроки, а потом…
— Какие еще уроки? — громко спросил Костя. — Послезавтра каникулы! А есть мы будем в кафе!
Саша потащил его в комнату.
Костя уселся в кресло, по привычке закинув ногу на ногу. Рваная микропорка на его ботинке свисала грязными клочьями. Мог бы в конце концов вытереть ноги…
— Итак, сейчас без десяти шесть. Даю тебе ровно десять минут на питание и размышление. Думай, где достать денег.
Саша замялся в дверях.
— Иди-иди. Не суетись. Я еще не умираю от голода.
Саша вошел в кухню.
Стоя у буфета, мама наливала в высокий фужер томатный сок из банки.
— А где папа?
Она грохнула банкой о полку буфета.
— Не знаю. Собрал чемодан и ушел.
Вот оно что. Значит, они уже успели поссориться. Пока он гулял. Или сидел во дворе. Даже не заметил, как папа выбежал из подъезда.
За окном по карнизу все так же враздроб била и била капель. Там, в промозглом тумане, под дождем, с чемоданом в руке, снова брел его папка, брел неизвестно куда, чтоб, как обычно, вернуться часам к двенадцати ночи.
— Анна Борисовна, скажите, пожалуйста, который час? — раздался из комнаты голос Кости.
— Шесть часов! — машинально ответила мать.
Саша кинулся к столу, где стояла тарелка с дымящимся борщом, схватил ложку.
— Анна Борисовна! — снова донесся из комнаты Костин голос. — Саша дает мне почитать Пушкина! Для повышения уровня. Можно?
Саша глянул на мать, быстро вышел из кухни, плотно затворил за собой дверь и вбежал в комнату.
Костя с натугой вытаскивал из плотно уставленной книжной полки разом все три тома Пушкина.
— Что ты делаешь? — прошептал Саша. — Поставь обратно.
— Ерунда. Запросто купим тебе другого Пушкина. Или своего отдам. А за этого прилично дадут. Довоенный. Смотри — тридцать седьмой год.
— Поставь обратно! Это маме подарок от дедушки.
— Ах, какие сопли! Одевайся, и понеслись.
— Поставь! — Саша зло ухватился за книги.
— Сашка, да что я с тобой — драться буду? — Костя засмеялся.
— Поставь назад Пушкина!
Некоторое время они молча вырывали книги друг у друга, пока один из томиков не грохнул об пол.
— Тише! — в отчаянии прошептал Саша.
Костя молниеносно нагнулся, поднял книгу и со всеми тремя томами направился в переднюю одеваться.
— Я пошел.
— Костя! Ты обалдел, что ли?
— До свиданья, Анна Борисовна! — Дверь захлопнулась.
Ушел… И пусть уходит! Ну и что? Пойдет себе преспокойно в кафе… Один!
Саша сорвал с вешалки пальто и бросился за Костей.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Выбежав из подъезда, он разглядел удаляющуюся Костину спину.
На улице был уже гололед. Дул ветер. По черному зеркалу скользили прохожие. Тумана как не бывало. Все кончилось…
В эту минуту он ненавидел Костю.
Но не возвращаться же домой…
Саша изо всех сил разогнался по тротуару, с фальшивой лихостью подлетел к Косте, скользя на одной ноге.
— Не стони. На днях принесу другого Пушкина, — не оборачиваясь, сказал Костя.