Мелькали по сторонам мачты, лодки, зацветающие ивы…
— Куда правишь?! Левым давай! — закричал дядя Федя.
Саша оглянулся.
Их несло навстречу набегающему прибою.
— Левым, левым давай!
Саша изо всех сил шуровал левым веслом.
Дядя Федя выругался и застучал кулаком по другому борту.
Лодка вздрогнула, будто снизу ее кто-то схватил в тиски. Замерла. И развернулась боком к набегающей волне. Волна с грохотом ударила в борт. Окатила с головы до ног.
Уже набегала новая…
Саша растерялся. Рукоятку весла вырвало из рук. Еле успел подхватить.
— Носом к волне ставь! Носом!
Сашины ладони горели. Наконец ему удалось после бешеной работы веслами развернуть лодку и сдвинуть ее с места.
Навстречу шла новая, самая большая волна.
Внутри все сжалось. Саша втянул голову в плечи.
— Греби вперед!
Саша завел весла. Уперся в волну.
Лодку высоко приподняло, опустило.
Саша работал во всю мочь.
И вдруг все стихло.
Прибой был там, у берега.
А здесь, вокруг, уже раскрывалась холмистая равнина моря.
С красных лопастей весел прозрачно падали капли.
— На меляк посадил, — сказал дядя Федя, утирая кепкой вспотевший лоб. — Зато будешь теперь знать: смотрят всегда от носа — левый борт, правый борт. Так же и весла. Устал?
— Что вы! — Саша опустил весла, сделал сильный гребок. Почувствовал дикую боль в ладонях и сказал бодрым голосом: — Выходим в открытое море!
— Там делать нечего. Держи левей, ближе к берегу.
Грести было легче, а руки болели сильней. Саша мельком глянул на ладони. На бугорках под пальцами вздулись белые волдыри.
Саша, морщась, заводил весла.
— Тихо. Не спеши… — Дядя Федя налегал на длинную ручку сачка, стараясь вести его по самому дну.
Шли вдоль берега. Боковая волна лениво приподнимала и опускала лодку. Извилистый след за кормой повторял каждый изгиб суши.
Дядя Федя с натугой вынул сачок, перебрал набившуюся в него тину и водоросли, выхватил маленькую желтовато-прозрачную креветку… Больше в сачке ничего не было.
— Дядя Федя, — осторожно спросил Саша, — а что у вас с ногами?
— Фронт, — просто ответил сторож. — Мог бы совсем помереть, да выходила в госпитале одна санитарочка. Отсюда. Местная. В дом приняла. У меня и дети есть!
— Сколько?
— Три штуки! — засмеялся дядя Федя. — Укатили уже по мужьям. Знаешь, ведь дочки — бочки!.. А ты с кем живешь?
— С родителями.
— Оба живы?! — почему-то удивился дядя Федя. — Это хорошо! С ними, что ли, приехал?
— С приятелем.
— Где же он?
— Да мы как-то потерялись.
— Как так потерялись?
— Ну, понимаете, мы договорились встретиться и разминулись. А может, случилось что. И деньги у него остались.
— Как же ты теперь будешь?
— Пойду попробую разыскать его родственников.
Дядя Федя ничего не ответил.
Саша греб и смотрел, как дядя Федя выбирает рачков из сачка, складывает их в холщовый мешочек.
Саша не мог представить себя таким коротеньким. Обрубком.
Дядя Федя поднял голову, натянул козырек кепки на глаза.
— Давай-ка к пассажирскому причалу.
Саша обернулся. Зажмурился от солнца. И неожиданно совсем рядом, на краю выступающего в море высокого мыса, увидел сахарно-белую, с красными полосками, башню маяка.
— Где причал?
— Зайдем за маяк — увидишь.
Нагоняя их, разрезал носом волну прогулочный катер с тентом. Оттуда доносилась музыка. Море, белые здания, утопающие в зелени, — все это было, как на открытках.
Дядя Федя постучал по левому борту.
— Огибаем мыс, Сашок. Держи мористей, а то тут течение сильно сносит. Давай я тебе помогу.
Упираясь руками в борта, дядя Федя подвинулся к скамье, на которой сидел Саша, утвердился напротив, положил шершавые, расплющенные ладони на Сашины руки, держащие весла.
— Два — раз! Два — раз! Одним левым! Раз!
Саша подгреб левым веслом, заглянул в воду. Зеленоватая, спокойная на вид вода. А в глубине — течение. Как подводный ветер.
Лицо дяди Феди то наклонялось к Сашиному, то отдалялось. Он разглядел синие пороховые точки, въевшиеся под кожу…
Саше было неловко, что ему помогают грести, но он уже знал, что протестовать бесполезно, а главное, чувство надежности, которое ему передавалось через эти заскорузлые руки, было приятно.
Лодка живо неслась по воде.
Маяк словно поворачивался перед ними… Солнце поблескивало в стенках его граненого фонаря. У подножия бились волны и реяли чайки.
Обогнув маяк, круто повернули влево. Дядя Федя отпустил весла и перелез к себе на корму.