Она испуганно перегнулась над партой и стала дергать ручку окна.
Тогда Саша влез на подоконник, рванул нижний и верхний шпингалеты, с треском распахнул обе рамы.
В класс влетел ледяной, пиратский ветер.
И навстречу этому ветру грянул ликующий вопль всего 9 «Б».
— Ура!
— Кто ты? Влезай сейчас же! — приказала Олимпиада. — Не можешь? Бог знает что! Ну, беги выясняй, что там стряслось.
Саша, кусая губы, чтобы скрыть улыбку, схватил портфель и бросился вон из класса.
— Портфель-то зачем? — не преминула крикнуть Игнатьева.
Но Саша, словно подхваченный этим неожиданным ветром с воли, уже летел по лестнице вниз…
Костя стоял у сугроба как ни в чем не бывало, счищая снегом с пальто и ладоней дремучую ржавчину.
— Здравствуй!
— Здравствуй! — Саша перевел дыхание.
— Весна?!
— Весна…
— Пошли?!
Саша нерешительно оглянулся на школу:
— Ты понимаешь, я забыл — у меня сейчас будет контрольная.
— Ну ладно! — весело сказал Костя.
— По физике.
— Тогда я пошел один!
Стая грачей сидела теперь на деревьях, оглашая весь двор гортанными криками.
Саша изо всех сил подкинул портфель высоко в воздух.
Усталые птицы продолжали тяжело покачиваться на ветках.
Портфель шлепнулся в мокрый снег.
— Зачем? — засмеялся Костя, поднимая портфель.
— Не знаю, — сказал Саша и тоже засмеялся. — Ну?! Куда же мы идем?
— В открытое море приключений!
…Морозный, круглый, солнечный мой день…
День в самом деле был головокружительный, как само весеннее солнце…
Гудели ноги. И обнаружилось, что Москва действительно стоит на семи холмах. И она вся полна людьми. И зверьем. И голубое небо над городом — в кружащихся стаях. И толпящиеся в Зоопарке возле узкого бассейна пингвины жутко похожи на людей…
— Костя! Какого цвета зебра?
— Отстань!
— А все-таки?
— Ясно какого. Белая, конечно. С черными полосками. А что?
— Да так… — Под ногами стеклянно похрустывали разбитые сосульки.
Предвечернее небо уже сплошь затянулось грязным покровом облачности.
Сегодня там, в открытом вольере Зоопарка, Саша определенно видел розовую зебру. С черными полосками. Наверное, просто так падал свет. Или зебра на самом деле розовая, и никто этого до сих пор не замечал.
Со дворов, еще полных снега, взвизгнув полозьями по тротуару, выезжали санки с мальчишками.
Подмораживало.
…Розовая зебра.
Был тот томительный час светлого еще дня, когда вот-вот, сперва в окнах, а потом и на улицах должны зажечься огни, а они все не зажигаются.
Костя был грустен, что-то говорил о вокзалах.
— Давно не слышал стука колес.
— Сядем на электричку, доедем хоть до Одинцова, — предложил Саша.
— Что — Одинцово? Люди ездят в Париж, в Лондон…
Густеющий сумрак пустынных улиц и переулков внезапно стал заполняться людьми. Они обгоняли Сашу и Костю, шли навстречу.
Из высокого здания с длинным козырьком над подъездом один за другим сбегали по ступенькам, пряча пропуска, Новые вереницы людей.
Взревели и промчались несколько мотоциклов.
Большинство прохожих стремительно шли в одном направлении — на площадь Белорусского вокзала, к метро, к электричкам.
Захлестнутые этим потоком, Саша и Костя невольно ускорили шаг.
Их вынесло на площадь, но и тут кружил водоворот людей, закончивших рабочий день.
Зажглись фонари.
Казалось, сейчас во всем городе, кроме Саши и Кости, нет ни одного просто так идущего человека.
— Сашка! Киселев!
Саша оглянулся и увидел Леньку Федосеева — парня со своего двора.
— Привет! Ты что тут делаешь? — обрадовался Саша.
— Со смены иду!
— Так ты тут работаешь?
— Ну да.
— Ну, что? Здорово?
— Нормально. Я побежал, а то меня ждут.
— Светка, что ли?
— Не твое дело!
И Ленька канул в толпе, лишь на секунду мелькнула его шапка с длинным козырьком.
Две цыганки стояли посреди тротуара, предлагая каждому прохожему погадать. Но что-то никто не хотел узнать свое прошлое, настоящее и будущее. А может быть, все и так знали?
— Сашка! Ты где? — Костя виднелся уже возле входа в метро.
Саша протолкался к нему.
— Понимаешь, соседа встретил. Работает здесь. Хороший парень.
— А я уже собирался домой ехать.
— Нам же в гостиницу надо!
— В какую гостиницу? Ах да! Да на черта ему твой рубль?!
— Привет! Ты ведь сам обещал! Я достал рубль… Целый день таскаю в портфеле тяжеленный альбом…
— Какой альбом?
— Вот! Отец придумал, чтоб все было красиво.