— Привет паукам-эксплуататорам! — встретил его Женька. — Баста! Сегодня кончаю в четыре, домой — и в кино. Присоединяешься?
— А то в остальные дни трудишься до восьми?…
— По крайней мере до пяти, иногда и до шести.
— Что-то не наблюдал.
— Ясно. Эксплуататорам не доставляет удовольствия видеть, как на них гнут спины. Что принес? С горизонтов моей бабушки?
— Совсем наоборот.
— Ну, ну! — Женька заинтересовался.
…Три дня назад на своем столе в прокуратуре Валерий нашел записку: номер телефона и короткая просьба: «Позвоните в объединение Рустамову».
Он удивился: что-нибудь случилось. Позвонил.
— Товарищ Крымов? Да, да… — мягкий, почти не искаженный телефоном голос показался давно знакомым, хотя Валерий слышал его лишь однажды. — Ну, как дела? Ничего нового? Расскажите, пожалуйста, подробно. — И ещё несколько раз, пока он рассказывал: — Подробнее. Подробнее…
Потом трубка надолго замолкла: на той стороне провода думали, а может быть, и советовались.
— Ход рассуждений правильный, — услышал он наконец. — Если такая скважина есть, вы должны её найти. Только одно уточнение. Вы брали скважины, которые вышли из строя семнадцатого? Правильнее было бы с десятого. Ведь проходят дни, прежде чем нефть попадет в резервуар. Скважина может выйти из строя, но нефть-то будет идти. Согласны?
Снова десятки промыслов, а где взять время?… Но Рустамов учитывал, кажется, всё.
— Вам одному будет трудно. Поэтому сделаем так: поручим кому-нибудь собрать данные, а завтра… нет, послезавтра… возьмете машину и объедете промыслы. Договорились?
И вот эти бутылки.
— Неплохо придумано, — заметил Женька. — Эти самые? Мой шеф, кстати, опять в командировке. Часа два есть. Хочешь, попробую?
— Попробуй, — вяло сказал Валерий. Он не притворялся. Всё это уже было: и новые идеи, и надежды, и Женькин оптимизм.
— Ого! С глубины в шесть километров. — Женька взял бутылку и довольно долго возился около установки. Вернулся, сел поудобнее.
— Что с аспирантурой?
Валерий махнул рукой:
— Скоро придется подавать в индустриальный…
— Идея неплохая. Специальность у тебя, прямо скажем, вымирающая. Вроде кучера. А что ты решил с делом?
— Не знаю. Факт, что обвинительного я не подпишу.
— Выгонят?
— Буду драться. В общем увидим… Я… Погоди! Что-то щелкнуло. Может, предохранитель?
Женька прислушался.
— Чепуха, показалось. А предохранители, запомни, не щелкают. Они перегорают тихо и мирно.
Всё-таки он слез со стула и подошел к установке.
— Черт!
— Испортилось?
— Ничего подобного… Все нормально. Я скоро. Да возьми ты там что-нибудь, почитай.
Валерий лениво полистал книгу. Что-то очень специальное — по природе катализа. От нечего делать стал следить за Женькой. Тот возился с приборами: щелкал по крышке, смотрел на свет длинную зеленоватую ленту. Отложил, взял новую. Валерий встал, прошелся по лаборатории.
— Чего ходишь? — сказал Женька нервно. — Садись.
— А что, мешаю?
— Нет, — он поморщился. — Сбиваюсь, когда смотрят.
— Ладно, закругляйся. Скоро четыре. Пора в кино.
— Ради бога, не мешай! — зашипел Женька. — Без тебя собьюсь.
Он взял бутылку («Ту же самую?» — удивился Валерий) и залил в установку остаток нефти.
— Вот и всё, — сказал он с облегчением. — А ты здорово похудел. И почернел. Целый день на солнце?
— Хватает.
— Ты новый фильм видел? Технично сделано. Как это они… — Он вскочил и бросился к установке.
Валерий остался сидеть. Щелчок, как в первый раз, может чуть громче. Словно пробка вылетела из бутылки.
— Что случилось? Чего ты молчишь?
— Случилось, — сказал Женька. — Взрыв.
— Это взрыв?!
— А ты что хотел, чтобы пол-лаборатории разнесло? К опытам, опасным для жизни, посторонние граждане не допускаются.
— Скажи по-человечески…
— Да. Да. Да. Ясно? Пойдем, уже пять.
— Домой?
Женька презрительно фыркнул.
— Я, например, в лабораторию.
Зачем это нужно, Валерий не понял. Сейчас он вообще плохо соображал. Они поднялись на второй этаж. Вошли в лабораторию.
Женька зажег горелку, что-то поставил. Хотел снять и обжегся. Ругался, дул на пальцы. Белая жидкость бурлила, пенилась. Женька улыбался глупо и счастливо. «Перекись, — бормотал он. — Ацетилен… Аммиак…» Он сел и вытер платком пот.