В первом же глубоком озере костюм наполнился до пояса. Тело заныло от холода. С трудом передвигая колоннами раздувшиеся ноги, оскальзываясь, Алик вылез на берег. Каждая нога весила килограммов по пятьдесят. Он лег на спину, чтобы вылилась вода. Ему пришлось проделывать это после каждого озера.
Наконец началась Песчаная галерея, но и она показалась ему сегодня очень длинной. Вода в ногах нагрелась, противно хлюпала. Потом он увидел из-за поворота тускло освещенную стену.
— Игорь! — крикнула Надя. — А мы новый ход нашли. Ага!
— Где это?
— Около девятнадцатой точки. Дырка в северной стенке, и дальше боковой ход. Мы прошли метров сто, и еще не конец. Вот мы какие!
— Предлагаю название, — сказал Лев. — Ход Надежды.
Юрочка курил.
Алик снял гидрокостюм и вылил грязную воду.
— Сочувствую, — сказал Лев.
Игорь посмотрел на них невидящими глазами.
— Тогда так, — сказал он. — Мы с Юрой пойдем сейчас по основному ходу, будем делать и съемку и геологию. А Лев пойдет завтра с вами в этот ход.
— Слушаюсь, — сказал Лев. — Другой бы спросил.
— Скажи дяде спасибо, — Юрочка криво усмехнулся. — Будешь спать два раза подряд.
— А нам все равно, что спать, что работать. — Лев подмигнул Алику. — Спать даже лучше.
Игорь рассматривал дыру на гидрокостюме Алика. Надя разулась и, стоя на газете, хмурясь, распутывала ногтями узел на шнурке кеда. Ступни ее были синевато-серые от полинявших носков.
КОЛОДЕЦ
За озером, где вчера останавливались Надя и Алик, начался глиняный лаз. Глина была мягкая, как масло, с волнистой поверхностью, изрешеченной ямками, выбитыми каплями с потолка.
— В детстве имел навязчивую идею, — сказал Лев. — Найти кусочек земли, куда бы я ступил первым за всю историю человечества.
Дорогу загородила стена из толстых ржаво-желтых сталактитов. Лев посветил между ними.
— Будем надеяться, — сказал он. — Будем надеяться.
— Дай я попробую, — сказал Алик.
— Ну как же так? Зачем же человеку с высшим образованием лазить в какие-то грязные щели? На это есть Лев.
Он вылез из гидрокостюма и каблуком ботинка выбил несколько сталактитов, потом лег на бок и протиснулся в пробоину. Надя лежала, упираясь локтями, и светила ему вслед.
— Почему Лев разошелся с женой? — спросил вдруг Алик.
Надя обернулась и положила фонарь.
— Не знаю. Я с ним познакомилась уже после. По-моему, он женился просто так, потянулся на тепло, к первому приласкавшему его человеку.
Было слышно, как Лев шуршит за сталактитами.
— Отца на фронте убили, мать умерла, когда он был в восьмом классе. Стал жить у тетки. Она относилась к нему неплохо, получал он пенсию за отца, но все равно, конечно… Не хотел быть объектом великодушия. Не знаю, откуда Игореха об этом знает: Левка о таких вещах не распространяется. После армии он неожиданно для всех женился, переселился к жене, потом так же неожиданно развелся и начал вести этот свой пресловутый образ жизни.
— Давайте сюда! — крикнул Лев.
Надя поползла первой. Алик с трудом тянул за собой облепленный грязью моток веревки. Было очень тесно.
Лев сидел на краю колодца, около мокро блестевшего сталагмита. Он протянул руку.
— Веревку попрошу.
Надя, взявшись за сталагмит, посмотрела вниз.
— Глубоко?
— Метров пятнадцать. — Лев суетливо разматывал веревку.
Потом навязал на ее конец узел и надел его на сталагмит. Надя наблюдала за ним, прикусив губу.
— Вы пока посидите, — он пропустил веревку меж ног и через плечо. — Посмотрю, как здесь подъем, — начал спускаться.
— Пятнадцать метров — это пятиэтажный дом, — сказал Алик.
— В темноте не так страшно, — сказала Надя.
Это было как раз то, чего он боялся… Школьный зал, нетопленный и темный, потому что окна затянуты густыми сетками, и канат, висящий на ввинченном в потолок кольце, и хохот, когда он по нему лезет; он никогда не мог долезть даже до середины, руки дрожали, потели, в глазах темнело; он так хотел подняться еще хотя бы на метр! Учитель физкультуры тоже смеялся. Глядя в пол, Алик шел в строй. Ничего, вы еще узнаете, над кем смеялись! Он представлял, как знаменитым геологом приезжает в школу, и они все смотрят на него, а он идет, не замечая их, очень спокойный и очень уверенный, с очень красивой женщиной — своей женой. После каждого урока он чувствовал облегчение, но уже на другой день страх возвращался: он ждал следующего урока.
— Новое дело! — крикнул снизу Лев. — Раздваивается.