…Разведчики в атаку не ходят. Им полагается быть во время наступления недалеко от наблюдательного пункта командира полка. Если произойдет где-нибудь заминка, разведчиков пошлют туда — выявить, что мешает наступающим.
Оглушенный гулом артиллерийской стрельбы, Ковров смотрел на полк, поднимающийся в атаку. Темные фигурки появились на поверхности земли одновременно и неожиданно. Они побежали быстро и дружно в сторону вражеских позиций, покрытых черными брызгами взрывов.
Ковров вспоминал лица солдат и командиров, к которым водил разведчиков комиссар. Обозленные неудачами первого периода боев, бойцы и офицеры смягчались при виде отважных разведчиков. Уважение и приветливость теплились в глазах воинов. Рассказ Абакумова о том, как лихо утащили разведчики флаг, оживлял людей, они на глазах будто оттаивали.
Коврову было приятно это потепление, и он готов был пережить еще большие страхи и опасности ради того, чтобы чувство гордости и сознание своей силы росло у однополчан. Но даже и тогда лейтенант еще не понимал до конца смысла, вложенного комиссаром и похищение знамени. И вот только теперь, увидав, как атакующие стремительно опрокинули гитлеровцев и погнали их, добивая в открытом поле, Ковров с радостью понял, почему Абакумов превратил обычную для разведчиков вылазку в ответственное партийное поручение.
Н. КОРОТЕЕВ
ДАМКА
Борис пнул собаку в бок. Рыжий комок шерсти, коротко взвизгнув, отлетел к стене. Инстинктивно прижавшись к плохо оструганным лиственничным бревнам, собака с немым недоумением посмотрела на обидчика. Потом, убедившись, что ее больше, пожалуй, не ударят, собака растерянно облизнулась и прилегла. В полутьме избушки собачьи глаза блеснули малиновым светом. Но лишь на мгновение.
— Чего она лезет ко мне, — брезгливо поморщился Борис. — Путается, путается под ногами. Зачем вы ее держите? Будто у вас есть время охотиться. Вот не закончим к сроку разведку створа — будет нам от начальства такая охота…
Бородатый молча, не поднимаясь с табуретки, сунул руку под стол, достал фляжку со спиртом, разлил. По полстакана, не больше.
— На охоту мы не ходим. А собака… — Бородатый топнул ногой. — У! Где только кобеля найти сумела. Не иначе, в отряд к леденцовскому Кучуму бегала. Не обращайте, Борис Иванович, на нее внимания. Какая с ней охота, коли она щенная. Со щенной на охоту не пойдешь.
После того как бородатый топнул, собака поднялась и ушла в дальний угол. Там завозились, запищали щенята.
— Да ну ее… — вздохнул Борис. — О ней еще мне думать. Тут сроки горят! Через месяц в Москве проект защищать надо, а мы и половины не сделали.
— Ну… Уж и половины нет! Одна привязка осталась.
— Ничего себе — осталась! А вы вторую неделю сидите. И вы, прораб, пальцем не шевельнете. Так-то вот, Демьян Трофимович.
— Было бы чего шевелить, — очень миролюбиво ответил прораб. — При такой погоде не дело делать, а только людей задарма мучить. Вот установится чернотроп, прихватит землю морозцем. И — любо-дорого!
— А сроки? Понимаешь? Понимаешь, Демьян Трофимович? Они, эти сроки, вот у меня где сидят, — хлопнул себя по шее Борис.
Он подумал, что, может быть, прораб и прав, но ему, Борису, начинающему изыскателю, ссылаться на природные условия, оправдываться перед начальством природными условиями…
— Я на этих сроках не сиднем сижу, — нахмурился прораб.
Упрямство прораба вновь рассердило Бориса.
— Именно сидите! Сидите и ничего не делаете. Мне через две недели проектное задание сдавать надо. А материалы где? Где материалы-то?
— Так оно трудно…
— А вы слышали такое — трудности преодолевать надо? Не для того мы сюда приехали, чтобы прятаться от трудностей. А вы тут псарню развели… вместо того чтобы делом заниматься.
Борис увидел, как собака, лежавшая со щенятами в углу, ощерилась и глухо зарычала.
— Пригрели, — зло сказал Борис и подумал, что если бы рассказать прорабу про его, Борисова, отца, то вряд ли Демьян Трофимович остался столь сентиментальным к этим тварям.
— Самостоятельная, — ответил прораб. — Ишь как щерится! А что около вас крутилась, так ватник-то мой под щенятами лежал. Так Дамка вернуть его поскорее просила. Крепко из-под пола дует. Не догадалась, что ваш-то плащ и ватник сушатся.
— Высохли, наверное, — сказал Борис.
— Где там! — Прораб покосился в сторону гудящей чугунной печки. — К завтрашнему вечеру, дай бог. Дождь-то, он перед самым снегом ух какой въедливый!