— Да, этот суп не для вас, Константин Игоревич, — шутит Михаил. — Вот киту он по вкусу… Ну что же, пробы я взял, надо доложить. Включи-ка телефон, Сергей.
Я включаю микрофон и докладываю:
— Мы на «ложном грунте». Глубина семьсот тридцать один. Пробы взяты.
Репродуктор отвечает голосом «деда»:
— Вижу. Попробуйте двинуться чуток к норд-норд-осту. Только очень немножко и медленно…
Переглянувшись со мной, Базанов, косясь на гирокомпас, пускает в ход моторы. Руля у нас нет, мы поворачиваем, включая попеременно то один мотор, то другой.
Я знаю, что сейчас наверху, в затемненной рубке, все не отрывают глаз от экрана эхолота. На экране, между дном и поверхностью моря, темнеет тоненькая полоска. Это наш подводный кораблик, нащупанный ультразвуком. Вот полоска чуть заметно поползла к краю экрана…
— Стоп! — командует репродуктор. — Что за бортом?
— Чисто, Григорий Семенович, — отвечает Михаил.
— Планктона нет?
— Очень мало.
Пауза, потом новая команда:
— Возьмите пробу и спуститесь метров на сорок, только не выходите из этой плоскости.
— Есть, — отвечает Базанов, берясь за штурвал балластных цистерн.
Я не свожу глаз с указателя глубин.
— Есть дно! — восклицает Михаил.
— Какое дно? — бурчит репродуктор. — До дна вам еще как до неба.
— Простите, Григорий Семенович, «ложное дно», — смущенно поправляется Мишка.
— Стоп! Да остановитесь же, черт вас возьми! — бушует «дед». — Берите скорей пробу.
«Ложным грунтом» называют особый слой воды, насыщенный планктоном — различными микроорганизмами, мельчайшими креветками и рачками. Он встречается во всех морях и океанах, хоть и на разной глубине. Ультразвуковые колебания, посылаемые эхолотом, даже частично отражаются от него, словно от настоящего дна. Именно благодаря эхолоту и удалось, кстати говоря, открыть это явление.
Ну, Михаилу теперь раздолье…
Было такое ощущение, словно мы попали в самый центр разрыва фейерверка. За стеклами иллюминаторов вспыхивали и мелькали бесчисленные яркие искорки — зеленые, синие, ослепительно белые, голубые. Их отблески причудливо бегали по нашим лицам, заливая всю кабину каким-то волшебным, неземным светом.
— Сколько раз собираюсь захватить с собой мольбертик под воду, специально сделал такой маленький, складной… Но как это передашь на картине? — неожиданно прошептал над самым моим ухом Базанов. — Где взять краски?
Только приглядевшись, можно рассмотреть, что каждая искорка — крошечное живое существо. Извиваясь и мерцая, как далекие голубые звезды, проплывали прозрачные гребневики.
Помахивая длинными хвостиками, колыхались в темной воде ночесветки — не то микроскопическое животное, не то плавающее растение. И все эти ниточки, комочки, ромбики пылали холодным призрачным огнем, при свете которого в кабине хоть читай.
Но так же внезапно свет за окнами померк.
Мы снова зажгли прожекторы, но в их свете не появлялось ничего интересного. Только изредка сверкала, точно лезвие ножа, одинокая рыбешка.
— Проба взята, — докладывает Михаил.
Репродуктор некоторое время молчит, только слышно хриплое дыхание. Наконец начальник экспедиции коротко разрешает:
— Ладно, спускайтесь дальше.
— Есть, адмирал! — весело отвечает Базанов, берясь за свой штурвал. Видно, уже заскучал без работы.
И мне пора приниматься за дело. Надо взять первую пробу.
Наше сегодняшнее погружение — одно из многих исследований, какие ведутся в эти дни на всей планете по плану международных научных работ, получившему название «Проект Верхней мантии». Всеми способами пытаются заглянуть геологи за таинственный покров этой «мантии» Земли: бурят сверхглубокие скважины, устраивают искусственные маленькие «землетрясения», ныряют на дно океанов, как мы. И кто знает: может, именно образцы, добытые мной сегодня, окажутся особенно интересными и ценными для науки.
Все ближе надвигается изрезанная трещинами черная скалистая степа подводного ущелья…
Я взялся за стальные рукоятки манипулятора — и в тот же миг услышал какой-то треск над головой.
Кабина дернулась, наполнилась гулом, словно колокол от удара, и полетела вниз…
Сердце у меня сжалось, как бывает, когда самолет вдруг приваливается в воздушную яму.
«18 августа. 12.42. Связь с кораблем прервана. Пытаемся установить причину и размеры аварии…»
Тонем!
Но в кабине, казалось, все было по-прежнему. Горели лампочки под черными колпаками, подмигивал оранжевый глазок указателя глубин, шипел воздух, вырываясь из баллонов…