Несмотря на такое пояснение, Валерке все же казалось, что Курносов заинтересовался Пауком не только как инспектор рыбоохраны, но и как следователь. «Может быть, — спросил себя Валерий, — этот Паук имеет отношение и к исчезновению отца?»
— А вы не думаете, — сказал Штанько, — что у Паука есть помощники в Верхней Лозовке?
— Возможно, — согласился Виктор Емельянович. — Поэтому я предлагаю хорошенько осмотреть протоки и заливы, где продолжается нерест карповых и других рыб. И не позже как сегодня. Решив, что инспектор устал после ночи в засаде и воскресника на островах, браконьеры не будут так осторожны, как обычно, и мы их захватим врасплох.
— Если этот Паук такой хитрый, — вступил в разговор Валерий, до этого молчавший, — так лучше всего искать его на перекатах.
Валерий сразу вспомнил лунную весеннюю ночь, когда они с отцом наблюдали ход рыбы на нерестилище. Они сидели тогда в лодке и смотрели, как икроносная рыба стремится выйти из фарватера на пойменные луга. В узких горловинах, на высоких местах переката, ее можно было брать просто руками.
— Каким же нужно быть негодяем, — сердито говорил отец, — чтобы в этих местах ставить сети! А есть ведь такие…
— На перекатах скорей всего, — поддержал Валерия Юрий Максимович.
— И выйти нужно с темнотой, попозже, чтобы захватить на деле, когда ворюги войдут в азарт, — сказал Бондаренко.
— Правильно! — согласился Штанько. — Там мы их накроем.
Решили выйти на двух моторных лодках, а на всякий случай захватить и весла, обмотав их тряпками, чтоб бесшумно грести. Но все вышло далеко не так просто, как думал Клим Штанько.
ЧЕЛОВЕК С ПЕРСТНЕМ
Днем к Григорию Калениковичу приехала старшая дочь из города и привезла дурные вести: дружинники задержали Настю Козодоеву, уже несколько лет сбывавшую по спекулятивным ценам браконьерскую рыбу.
— Ах ты боже мой! — сокрушался Григорий Каленикович. — Что ж теперь будет?
— Откупится, — легкомысленно отмахнулась дочь. — Не за этим я таскалась.
— А за чем же?
— Рыба нужна.
Так было ежегодно. Запрет на лов рыбы во время нереста подымал ее в цене. И не удивительно — где достанешь свежего судака, леща или щуку? Живая рыба водится лишь у Насти Козодоевой и ее подручных.
Провал спекулянтки не выходил из головы осторожного Григория Калениковича. Да и события последнего месяца в селе требовали величайшей осмотрительности. Но скоро конец запрету, и как упустить случай, не воспользоваться возможностью прикопить еще немного, пополнить тайничок? И Григорий Каленикович, все же не уверенный в том, что правильно поступает, спросил:
— А Капитон куда придет?
— Куда скажешь, туда и придет.
Капитон «работал» с мужем дочери — шофером такси. Он доставлял браконьерский улов в какое-нибудь безлюдное, заранее присмотренное место на берегу, где его уже дожидался зять Лутака с машиной, и еще до рассвета рыба попадала к спекулянтам, а потом на рынок.
— Пусть идет на перекат к Старухе, — предложил Григорий Каленикович. — Только сегодня пораньше. Инспектор на воскреснике, так что ему не до нас. Вчера, собака, съел дырку от бублика. Мы ведь наши сети отдали Капитону, а у него взяли сухие, — Григорий Каленикович злорадно усмехнулся. — И наш инспектор мог только гавкать от злости. А сегодня он будет отсыпаться со своей ищейкой — молодым Франчуком.
Дочь уехала, а вскоре возвратился Харитон с Конских островов. Он был свеж и бодр, готовый хоть сейчас выйти на промысел.
— Не штука наука, а штука разум, — с удовлетворением сказал старый Лутак жене, когда Харитоша рассказал, как он притворился больным и проспал весь день в кустах.
Вышли, когда стемнело. А до этого Харитон осмотрел большой участок вокруг дома. На всякий случай.
— Осторожного коня и зверь не берет, — поучал отец.
Но все было тихо.
Жене Григорий Каленикович, как всегда, крепко наказал «завязать», что он уехал в город.
До фарватера да еще с километр вверх по течению шли из осторожности на веслах. Когда же фонарь на колхозном стане стал едва заметен, Харитоша запустил мотор. Недалеко от переката у Коржинской старухи опять перешли на весла, чтобы подойти к месту бесшумно.
Скоро появился в своей моторке Капитон. Это был высокий и жилистый человек, росту без малого сто девяносто сантиметров. Григорий Каленикович в душе побаивался этого гиганта, с виду как будто тихого, но, как было известно старому рыбаку, способного на отчаянные вещи. «С таким не знаешь, где кончишь!» — вздыхал Григорий Каленикович. Но Капитон был нужным человеком, вот в чем дело, и слишком много знал, чтобы можно было легко порвать с ним.