Вдруг он почувствовал, что Минцель смотрит на него. В лунном свете, падающем из крошечного окошка, затянутого нейлоновой сеткой, блестели его глаза. Шёневеттер резко отодвинулся от Минцеля и услышал слабый шепот:
— Это уже все равно, Франц…
— Ты не спишь?!
— Нет. Но, повторяю, это уже…
— Что «это»?
— Я знаю, что ты хотел сделать сейчас. Но я-то уже не смогу… Я не выйду из этих чертовых гор. Сердце, — Минцель кашлянул и отвернулся.
— Ты ошибся, Карл, — пробормотал Шёневеттер. — Я не хотел убивать тебя, Карл. Ведь мы с тобой старые оборотни, Карл.
— Помню… Еще со школы наизусть я знаю правило. А я ждал, что тебе рано или поздно захочется разделаться со мной.
— Не говори глупостей! — разозлился Шёневеттер и тихо поставил затвор на предохранитель.
Где-то далеко громыхнул лед, и сонным эхом звук прокатился по горам.
…Когда Шёневеттер проснулся, то подумал, что его неспроста что-то разбудило. Чутьем он угадал присутствие третьего. Он расстегнул пуговицы палатки и увидел при лунном свете длинную пятнистую кошку, которая стояла шагах в десяти и вытягивала морду, нюхая воздух.
Шёневеттер поднял пистолет и затаив дыхание спустил курок.
Пятнистая кошка прыгнула и, уткнув голову в снег, заскребла когтями. Шёневеттер опустил пистолет.
— Ты напрасно стрелял, Франц, — сказал испуганный Минцель. — Нас могут услышать.
— Здесь никого нет, — Шёневеттер вылез из палатки.
Барс все еще корчился. Пуля попала ему в голову, и он тянул лапу к ране, хотел унять боль. Шёневеттер молча смотрел, как трудно и долго издыхал зверь. Он поймал себя на том, что стосковался по горячему делу молодости, по мрачному Орденсбургу, стремительным схваткам с чемпионами школы по джиу-джитсу, по теплой ручке парабеллума. Он боялся разучиться стрелять. Но сейчас подумал, что рука не ослабла и быстро поймала цель, когда непуганый барс подкрался к палатке, Зверь дернулся в последний раз и затих.
— Будет неплохой ковер, — рассмеялся Шёневеттер, поставив ногу на мягкий живот барса. — Я подарю его тебе, Карл, когда ты бросишь своих потасканных девочек и женишься на хорошенькой кошечке.
— Благодарю, — Минцель вытащил нож. — Надо освежевать барса, пока он теплый.
— Сделай одолжение, Карл, — зевнув, проговорил Шёневеттер. — Спокойной ночи.
В палатке он с наслаждением вытянул ноги и сразу уснул.
Утром резко похолодало. Тучи закрыли горы. Посыпал крупный снег. Идти пришлось почти на ощупь.
Шёневеттер помнил, что перед входом в пещеру была небольшая площадка. Но тропа, наоборот, сужалась.
«Неужели я не найду пещеру? — подумал Шёневеттер. — Нет, я найду пакет, если даже придется потратить на это всю жизнь!..»
Мокрый снег засыпал камни, и ботинки все время скользили.
— Может, переждем непогоду? — предложил Минцель.
— Надо идти, Карл. В конце концов не могла же провалиться эта чертова дыра!
— Нам еще надо вернуться живыми…
— Поверь, я не могу ждать, когда чувствую, что пещера где-то рядом.
«Э-эй!..» — вдруг услышал Шёневеттер далекий крик. Через минуту крик повторился. Он звучал нечетко, был искажен туманом, но Шёневеттер понял, что так могут кричать только люди.
— Что за наваждение? — пробормотал он, оборачиваясь к Минцелю, сплошь залепленному снегом.
— Это, вероятно, идет караван. Если контрабандисты, то они нам не помешают, — проговорил Минцель.
— Но лучше с ними не встречаться совсем. — Шёневеттер пошел дальше.
Крик больше не повторялся. Снежный заряд прошел. Сквозь клочки туч проглянуло солнце. И тут Шёневеттер вышел на знакомую площадку. Он бросился к пещере.
— Она! Бог мой, ты слишком милосерден!
Камни никто не трогал. Они лежали так же, как и раньше. Шёневеттер ухватился за верхний камень, попытался сдвинуть его. «Дьявол, неужели этот олух Минцель опять отстал?»
Шёневеттер попробовал оттолкнуть камень ногами, спиной прижавшись к стене. Но и на этот раз у него ничего не вышло. Отчаявшись, он выбежал наружу — и обомлел: в полукилометре по тропе двигались двое.
Скользя вдоль скалы, Шёневеттер стал отступать. За поворотом он бросился бегом.
Минцель отдыхал на камне.
— Разрази тебя гром! Ты провалил все дело!
— Зачем ты кричишь, Франц?
— Я нашел пещеру, но не мог один справиться с камнями!
— Так идем же! Вместе мы как-нибудь справимся с ними.
— Навстречу идут какие-то люди.
Обгоревшее, рябое от коросты лицо Минцеля побледнело.