— Станиславский. Вживание в образ. МХАТ. Может, ты и прав, Качалов — Немирович-Данченко. А что ты с валютой собираешься делать? — Сергей передвинулся к огромному валуну, стараясь спрятаться от солнца. — С Поддымовым шутки плохи, — добавил он после паузы. — Ходит, присматривается. С ним нужно держать ухо востро.
— Пусть ходит. Казаков тоже ходил, — сказал Шахов.
— Какой быстрый! На штуки считаешь? На глаза Поддымову не попадайся. Он может тебя в лицо знать. Тогда провал.
— Поддымов — твоя забота. — Шахов встал. — Давай расходиться. Машину не готовь. Нужно будет — достану. Если номер с Друяновым не пройдет, завтра утром тебя найду. Будем думать.
— Договорились. — Сергей тоже встал.
Шахов сделал уже несколько шагов, но потом вернулся и спросил:
— А где сейчас инженер?
— Час назад играл в шахматы, теперь, наверное, со своей рыжей обедает.
— До завтра. — Шахов встал на валун, огляделся, потом спрыгнул на гальку и широким шагом пошел к пляжу.
Через несколько минут ушел и Сергей.
Когда фигуры Шахова и Сергея затерялись в толчее городского пляжа, метрах в тридцати от места их встречи из-за нагромождения камней поднялся Друянов. Он постоял минуту в нерешительности и пошел вслед за ними.
Приходько действительно обедал. Но не в кафе, как обычно. Он сидел один в маленьком ресторанчике, спрятавшемся за высокими кустами акации. Трудолюбиво прожевав последний кусок шашлыка, он тщательно вытер кусочком хлеба металлическую тарелку и отодвинул ее в сторону. Потом взял бутылку пива и стал медленно наполнять бокал золотистой жидкостью. Когда тонкий слой пены выгнулся линзой, Приходько наклонился к бокалу и, довольно жмурясь, сделал несколько крупных глотков.
В ресторан вошел мужчина и окинул присутствующих быстрым оценивающим взглядом. Был он лет пятидесяти, с красивым энергичным лицом, серый цвет которого подтверждал, что где-то есть другие города, без моря и солнца. Мужчина замешкался при входе, но потом легкой спортивной походкой подошел к Приходько и спросил:
— Как пиво, дорогой?
— Исключительно замечательно! — ответил Приходько и, не отрываясь от бокала, добавил: — Садитесь, Поддымов.
Поддымов сел и подозвал официанта. Сделав заказ, он повернулся к Приходько и недовольно сказал:
— Не ожидал я от вас, Иван Николаевич.
Приходько, прищурившись, оглядел Поддымова, отхлебнул пива и тихо ответил:
— Вы сами, Поддымов, говорили, что дело предстоит сложное. Вы же говорили, что полностью доверяете моему опыту. Теперь вы прилетели проверять. Ваше право. Но дело начал я. Я и буду его заканчивать. И именно так, как считаю нужным.
— Так я же волнуюсь за тебя, Ваня, — перешел на «ты» Поддымов. — Если ошибешься, за Казакова отвечать придется.
— Не за меня вы волнуетесь, а за себя, — не поддерживая дружеского тона, ответил Приходько. — Сейчас не этот покойный деляга главное. Вы это отлично понимаете. И никакой ошибки не будет.
— Какие-то амурные дела на работе, ты же не мальчик, — продолжал Поддымов.
— Именно поэтому вас мои личные дела не касаются. — Приходько налил пиво, подождал, пока официант поставит на стол минеральную воду и салат. — Не выпутаться из этой истории дорогому Александру Викентьевичу, — продолжал Приходько, — уверен, что не выпутается. Я об этом позабочусь. Ордена за это дело вы, Поддымов, не получите, но неприятностей тоже иметь не будете.
— Обижаешь ты меня, Иван. — Поддымов укоризненно покачал головой.
Приходько встал и посмотрел на часы.
— Завтра здесь в это же время. Доложу, как идут дела, — сказал он и пошел к выходу.
После обеда Шахов вышел из гостиницы и стал прогуливаться у входа. Он несколько раз поднимал руку, пытаясь остановить проезжавшие мимо такси. Наконец одна из машин остановилась. Шахов сел рядом с шофером, проехал два квартала, положил на счетчик пять рублей и попросил подождать. Потом вылез из машины и прошел в аллею, ведущую от гостиницы к морю. Он сидел минут пятнадцать на лавочке, когда в конце аллеи показалась высокая сутулая фигура Друянова. Шахов встал и направился ему навстречу.
— Добрый день, Александр Викентьевич. Что-то вас с самого утра не видно?
— Здесь я. Куда мне деваться, — ответил Друянов, останавливаясь. — На пляж путь держите?
— Нет. Вас жду. — Шахов взял Друянова под руку. — Мне нужно с вами поговорить. Только здесь неудобно.
— И далеко мы пойдем, Михаил Алексеевич? — спросил Друянов, останавливаясь у выхода из аллеи.
— Только выедем из центра. Чтобы не отсвечивать на глазах у всего города. — Шахов открыл дверцу такси.
— У вас и машина наготове, — удивленно протянул Друянов и остановился в нерешительности.
— Садитесь, Александр Викентьевич. — Шахов настойчиво подсаживал спутника в машину.
— Подождите. — Друянов отстранил руку Шахова и захлопнул дверцу. — Минуточку.
Он пересек улицу и подошел к табачному киоску.
— Михаил Алексеевич, — крикнул он, — идите сюда! У меня мелочи нет.
Шахов нехотя подошел и протянул ему двугривенный.
— Понимаешь, Рашид, — сказал Друянов продавцу, — едем с приятелем кататься, а у меня сигареты кончились, — он показал рукой на Шахова. — Знакомься. Мой друг Михаил. Хороший человек.
Продавец, сгорбленный старик с непропорционально большой головой, протянул Шахову жилистую коричневую руку.
— Здравствуй, Миша. Приходи ко мне. Гостем будешь. Вот мой дом, — и показал на соседнюю с киоском дверь. Потом строго посмотрел из-под лохматых бровей на Друянова. — Обижаешь ты меня, Саша, — и бросил полученную монету в ящик.
— Это же не твой ларек, Рашид, — Друянов потрепал старика по плечу. — Завтра жди в гости. Готовь вино и сыр.
Шахов молча стоял рядом, глядя со скучающим видом в сторону.
— Поехали, я готов. — Друянов распрощался со стариком и пошел к машине. — Хороший человек Рашид. Старый очень, но память у него отличная. — Друянов заглянул Шахову в лицо и добавил: — Особенно на лица. Меня с пятьдесят шестого года помнит.
— Завидую людям, которые имеют на юге друзей, — сказал Шахов, усаживаясь с Друяновым на заднее сиденье. — А вы, значит, в этом городе постоянный гость?
Заждавшийся водитель рванул сразу на вторую скорость.
«Москва. Уголовный розыск
Данные подтверждаются. Готовлюсь к задержанию».
Виктор пришел на место за час до условленного времени и стал внимательно изучать подходы к гостинице, хотя видел все здесь десятки раз.
— Уже работаешь, сынок, — услышал он за спиной чей-то голос и обернулся.
Рядом стоял какой-то курортник в мятом парусиновом костюме. В руках он держал полотенце и сумку для фруктов. Виктор узнал Сергея Сергеевича.
— Товарищ старшина, — начал было строго Виктор, но тот перебил:
— Зови просто — дядя Сережа.
Виктор увидел, что глаза у основателя городской милиции совсем не сонные, а внимательные и добрые. Наступившую паузу прервал вынырнувший из-за угла Толик. Подойдя к ним, он почти шепотом доложил:
— Милиционер Мухин для выполнения задания прибыл.
Без формы Толик был худощавым, но мускулистым парнем, только выглядел он еще моложе. С бритой головой, в застиранной тенниске, рваных шароварах и тапочках на босу ногу, Толик был не подделкой, а самым настоящим сыном курортного города, который знал всех и все, мог появиться в любом месте, не привлекая к себе особенного внимания.
Они сели втроем на скамейку.
— На Портовой улице, в доме шесть, — начал объяснять Виктор, — живет один курортник. Толщины он такой же, как ты, Толик. Но в два раза выше. Носит соломенную шляпу. В общем найти его не трудно.
— У меня на Портовой, в доме восемь, свояченица живет, — сказал Сергей Сергеевич.
— Вот и отлично. — Виктор посмотрел на одного, потом на другого. — Мы должны знать об этом человеке все, что знает его хозяйка. И даже больше. Справитесь?