Они одновременно услышали его крик и увидели — от края и до края долины вздыбилась сверкающая лавина.
Опрокинув стул, вскочил Басов, заметался на месте, рванулся, побежал и тотчас же отшатнулся назад.
Борис на мгновение застыл, приоткрыв рот, словно любуясь пенистыми гребнями.
Волна росла, приближалась… Не убежать!
Вольский был дальнозорок, он ясно видел, как она клокочет, швыряя камни. Мгновенно он успел определить, что высота этой волны, несущей гибель, метров пять, не меньше.
С разбегу взлетев на пригорок, Маршан свалился грудью на стол, хрипло дыша.
— Погибли, — простонал Басов. — Погибли, дорогой Олег Сергеевич!..
Он обнял Вольского, повис на нем, всхлипывая, дрожа.
Вольский зашатался под его тяжестью и с нестариковской силой ударил Басова кулаком в лицо, заорал:
— Молчать!
Басов сразу затих, выпрямился и смотрел так, будто неожиданно проснулся.
— Куда бежать?
— На дерево! — оглядевшись, крикнул Вольский.
Команды повторять не пришлось. Басов подпрыгнул, ухватился за сук, но тотчас же отпустил, стал подсаживать Вольского. Тот в помощи не нуждался, а вот Маршан совсем обессилел. Борис пришел на помощь.
Они карабкались из всех сил, подпирая друг друга.
Мгновенно из зрителей трагедии они превратились в ее участников.
Теперь только старый дуб решал их судьбу.
— Немедленно уходите из опасной зоны, — властно требовал диктор.
Но им уже некуда было уходить…
В волнах
Когда пенистый вал докатился, они уже были высоко, их разгоряченные лица касались холодных зеленых листьев.
Луна светила, как прожектор, и на миг они опять превратились в зрителей.
Все ближе и ближе запрокинутая, сверкающая брызгами грива…
Борису, он находился чуть ниже остальных, было видно, как отрываются от нее, шлепаются о землю и бегут, змеятся, обгоняя вал, плоские передовые струи. Ожесточенно рвутся они вперед, тащат за собой все, что попало, и тут же замирают, отдав всю силу, а на них шлепаются другие.
«Вот и попал в переделку — приключений хоть отбавляй», — успел подумать он.
Вода вскарабкалась на пригорок, задрожала трава, поплыла консервная банка… И тут стол, «спидола», палатки, тяжелые ящики — все закувыркалось, скрылось в бурлящей лавине.
А еще через мгновение застонал дуб, задрожал так, словно включили огромный вибратор. Каждый сучок стал живым, рвался из рук. Листья хлестали по лицам все сильней и больней.
Правая рука Вольского ослабела, потеряла опору.
«Вот и конец, не удержусь, — решил он и подбодрил себя: — Ты всегда хотел умереть быстро, и не в постели, при нотариусе и враче!»
Но вал уже промчался. Ствол продолжал дрожать. Он выдержал, выстоял, а все плыло и кренилось теперь только у них в глазах.
Как загнанный, дышал Басов.
Исступленно выругался Маршан.
Несколько секунд, оглушенный, обессиленный, приходил в себя Вольский, даже не защищаясь от ударов листьев, которые, словно сочувствуя, били все слабее, а потом превратились в огромный веер.
По всей долине, где прежде была лишь пыльная река, теперь текла река настоящая. На черной ее поверхности колыхались белые гривки, спешили вслед за умчавшимся валом.
— Быстрее на водораздел, успеть до следующей волны! — приказал Вольский.
Это был единственный шанс.
Дуб, выдержав все, вдруг начал медленно с жалобным скрипом крениться. Было ясно, что корни сильно подмыты, и следующего удара ему не выдержать.
Они поспешно спускались, цепляясь за сучки занемевшими, расцарапанными пальцами.
Маршан посмотрел в даль, туда, где прежде сияли огни. Там было темным-темно. Понимал: коль волна настигла их здесь, в поднебесье, туда смотреть незачем. И все-таки он смотрел.
На площадке, возле дуба, вода быстро спадала, уже обнажилось несколько голых изломанных веток, жалкие остатки густой поросли.
Борис спускался первым. Вскоре он остановился, начал ощупывать ствол, сначала ногами, потом изогнулся и пошарил рукой.
— Ни сучков, ни коры, как отполировано! — сказал он и, охватив ствол, сколько достали руки, соскользнул вниз. С разлету на ногах не удержался, плюхнулся в воду.
Отфыркиваясь, стоя по пояс в воде, он помог Маршану. Вдвоем они легко удержали Вольского, а масса Басова оказалась слишком велика. Все они окунулись с головой.
Они шли, верней бежали, спотыкаясь о камни, скользя, не чувствуя холода, спеша изо всех сил.
Вольский взглянул на часы — зеленые стрелки ярко светились. Ожидая следующую волну, все они поглядывали то и дело в сторону океана.
— Быстрей! Прошло три минуты, — еле перевел дух Вольский.
Борис шагал рядом с ним, помогал как мог.
— Хорошо, что не жарко! — нарочито весело сказал Маршан, заметив, что у Басова челюсть дрожит и в глазах слезы.
Начался спуск в низину, вода по грудь, по шею — и вот уже надо плыть. Басов режет саженками, хрипло дыша. Какое-то подобие брасса движет вперед Вольского.
— Выдыхайте в воду, будет легче. — советует Борис.
У него второй разряд по кролю, он притормаживает себя, посматривает в сторону волны. Запоздалые белые барашки бьют его по лицу.
Одежда тянет Вольского ко дну, сдавливает дыхание. Он пытается расстегнуть, сбросить куртку, но пальцы не слушаются.
К счастью, плыть пришлось недолго. Басов первым нащупал дно, стал, протянул руку. И вот уже с каждым шагом легче, вода по горло, по плечи, по грудь. Они идут, держась за руки, помогая друг другу.
Еще мельче, еще легче дышать, но и сил уже нет.
Тяжело дыша, Вольский остановился, взглянул на часы.
— Водонепроницаемые, без обмана, стрелка бежит, — пытаясь улыбнуться, выговорил он и уже четко добавил: — Прошло шесть минут. Не знаю случая, чтобы вторая пришла раньше, чем через десять.
— Успеем! — решил Басов, вглядываясь в даль.
Уже ясно виднелись скалы, до начала крутого подъема оставалось метров тридцать.
— Черт! — лицо Вольского скривилось от боли. — Ногу, судорога.
Борис и Маршан подхватили его, почти понесли, и в этот момент, не считаясь с положенным для цунами расписанием, белой молнией сверкнула поперек долины, помчалась на них вторая волна.
— Быстрей! — заорал Басов, вырываясь вперед.
Все ближе впереди скалы, но волна настигала. Не оглядываясь, они чувствовали ее приближение.
— Бегите! — прохрипел Вольский.
Бежать он уже не мог. Падая, последним усилием пытался освободить руки, перестать быть помехой. Маршан не удержался, упал вместе с ним.
Борис почувствовал облегчение. Впереди мелькала спина Басова. В несколько прыжков можно было добраться до скалы, но рядом сквозь воду он видел седую голову Вольского. Он вцепился ему в волосы, в куртку, выдернул из воды, взвалил на плечо, потащил его, и тут обрушилась волна…
Спасение или медленная смерть?
У самой скалы, в последнем рывке, волна достала Басова, но она уже растратила силы.
Он ударился о камень и, выскочив из воды, упал, чувствуя острую боль в колене. По-собачьи, на четвереньках, карабкался он в гору все выше, до самого гребня. Там он хвалился, ловя ртом воздух.
Луна светила ярко. В долине по черной лакированной поверхности опять бежали белые барашки.
Отдышавшись, Басов поднялся. Закричал. Дважды его повторило эхо, и опять тишина. Неужели его спутники погибли?
В этот момент ему показалось, что на него мчится следующая волна. А вдруг и сюда достанет? Надо бежать, взобраться на самый верх, на кратер, и там ждать. Прилетят вертолеты, найдут, спасут, не дадут погибнуть! Но чтобы добраться до кратера, надо было спуститься, пересечь ложбину, пройти у подножия отвесных скал. На это решиться он не мог. Достанет ли волна сюда, это еще не известно, а уж там-то наверняка могила!
И все же решиться пришлось.
Басов медленно брел к ложбине, наконец рискнул немного спуститься. Оттуда лучше была видна долина — только дуб возвышался над водой.