— Но вы можете остаться живым…
Эсэсовец с недоверием посмотрел мне в глаза.
— Что я должен для этого сделать?
Я решил не говорить ему прямо о том, что нас интересует, и сказал следующее:
— Мы свое дело сделали, теперь должны уйти. Здесь всюду сильная охрана. Если выведете нас из этого района, мы вас отпустим.
— Не обманете?
— Даю слово офицера.
— На вас форма немецкого офицера, а наши офицеры умеют держать слово.
— Советские тоже.
Немец с любопытством посмотрел на меня и признался:
— Первый раз вижу живого русского офицера.
— Вы согласны?
— Да.
— Но если попытаетесь обмануть, первая пуля — вам. — Я достал пистолет из кобуры. Сказал, чтоб развязали пленному только ноги. Затем вывел его в зал. Мы остановились у окна. Я стал быстро задавать вопрос за вопросом:
— Где несут охрану караулы?
— Они перекрывают все улицы, которые подходят сюда. Крайние дома этого квартала превращены в крепости.
Я посмотрел на темные силуэты зданий. Оказывается, мы по канализации проникли прямо в центр оцепления. Немец между тем продолжал:
— Второе кольцо охраняет рейхсканцелярию снаружи: ворота и входные двери. Оба кольца — это батальон СС. Наш эскортный батальон дежурит внутри.
— Где был ваш пост?
— В этом крыле канцелярии, — эсэсовец кивнул на самый ближний к нам край дома напротив.
— Черт возьми! Вторые сутки мы находимся рядом с Гитлером, — сказал я разведчикам ровным голосом, чтобы немец по интонации не уловил моего волнения.
— Значит, вы стояли у входа в бомбоубежище. А кто охраняет двери, выходящие в сад?
— За каждой из них стоят четыре парня из батальона СС.
— Где размещается свободная смена?
— Они спят на первом и втором этажах, в бывших служебных помещениях. Сейчас дом пуст. Все генералы в бетонных бункерах под землей.
— А где самолет Гитлера?
— Этого я не знаю. Говорю правду. До 24 апреля он был на аэродроме Гатов, но сейчас этот аэродром уже не действует. 25-го мы собрали население и подготовили уличную магистраль как взлетную площадку. Когда рассветет, вы увидите вон там срубленные деревья и сваленные столбы. Мы сняли все, что может помешать взлету. На эту улицу уже садился самолет. Прилетел генерал фон Грейм. Его жена Ханна Рейч управляла самолетом. Она прекрасная летчица-спортсменка. Говорят, генерал будет назначен главнокомандующим воздушными силами вместо Геринга.
— Где самолет Ханны Рейч?
— Где-то здесь, замаскирован. Генерал не улетел, он у фюрера.
Краузе начинает говорить о том, как нам лучше пройти по дворам, чтобы выбраться из этого района. Я не слушаю. У меня в голове мелькают наметки наших последующих действий. Сквозь охрану нам не проникнуть в подземелье. Удобный момент для захвата — посадка в самолет. Гитлер едва ли захочет, чтобы многие видели его бегство. Он придет к самолету с самыми близкими. А если мы с ними не справимся? Приближенных и охраны будет больше, чем нас. Правда, на нашей стороне внезапность. Итак, ближайшая наша задача — разыскать самолет и вывести из строя мотор. Но чтоб гитлеровцы об этом не знали. Тогда, если нам не удастся захватить фюрера, он не сможет улететь. Самолет, несомненно, охраняется, труднее всего будет подобраться к нему и уйти незамеченными.
— Когда мы пойдем? — спросил Краузе.
— Обстоятельства изменились, придется задержаться.
— Обманули? — с укором констатирует он.
— Почему вы так думаете? Вас же не вешают.
Я коротко пересказал разведчикам все, что услышал от пленного.
— Давайте думать, как быть дальше. Макагонов, уведи пленного в ванную и уложи, пусть отдыхает.
— А не кокнуть его? — доверительным тоном спросил Саша Пролеткин. — Что с ним возиться? Только обуза…
Пленный действительно был обузой, если водить его за собой. К тому же он может выдать нас. Я ненавидел фашистов, беспощадно убивал их в бою. Но убить пленного не позволяла совесть. Вид связанного человека меня обезоруживал.
— Нет, — сказал я Саше. — Отведите его в ванную. Потом видно будет.
После длительного обсуждения обстановки решили приступить к поискам самолета. Разделились на пары — я с Шовкоплясом, Макагонов с Пролеткиным, Жуку поручили охранять пленного.
Остаток ночи мы лазили по развалинам. Шовкопляс и я добрались до поваленных деревьев и столбов. Да, Краузе не солгал: улица была расчищена, воронки от снарядов на ней засыпаны. Однако самолет нам обнаружить не удалось. На рассвете вернулись на свою базу. Макагонов и Пролеткин тоже не нашли самолета.