— Заверните его в одеяло.
— И меня тоже, — попросил Светлов, накидывая на себя второе одеяло.
Разбуженные шумом борьбы, испуганные хозяева дома наблюдали из-за занавески за машиной, стоявшей у дома.
Пронесли одно завернутое в одеяло тело.
— Агаи Самуэля убили. Не успела погибнуть Анна-ханум, как смерть унесла и его. О аллах! Что делается на свете? — плаксиво прошептала хозяйка.
Вынесли второе тело.
— А это кто?
— Наверное, один из нападавших. Агаи Самуэль, защищаясь, убил его, — сказал хозяин.
— Кто же это такие? Полиция или грабители? Зачем они убили агаи Самуэля?
— Это известно только аллаху, — сказал хозяин дома, задергивая занавеску.
…Приехав в резиденцию Панкова и Авдеева, Светлов сообщил им все, что знал о Реслере.
— Николай Федорович, поручите товарищу Смирнову немедленно заняться Реслером. У него здесь должны быть сообщники, — приказал Панков и, обращаясь уже к обоим, к Авдееву и Светлову, сказал:
— Рузвельту и Черчиллю сообщили о заговоре гитлеровцев. Президент Рузвельт поселился в нашем посольстве, чтобы не разъезжать по городу. Конференция тоже будет проходить у нас, Черчилль может приходить без опаски — английское посольство размещено напротив нашего.
Прошла неделя. Панков и Авдеев представили Светлова одному из руководящих работников советской разведки, прибывшему в Тегеран в связи с конференцией. Выслушав краткий доклад Светлова, он встал и подошел к радиоприемнику.
— Сейчас должна передаваться декларация глав трех держав. Давайте послушаем, — предложил он и включил приемник. Когда передача закончилась, генерал сказал:
— Ну вот, конференция закончилась. Главы держав выехали из Тегерана. Заговор против «Эврики» сорван. «Эврика» состоялась. — Он подошел к Светлову и крепко пожал ему руку.
Александр Воинов
КОМЕНДАНТСКИЙ ЧАС
Глава первая
ТРИДЦАТОЕ ОКТЯБРЯ
— Вдруг они решили, что нас уже нет, и перестали слушать? Ведь сегодня уже тридцатое октября!..
Лена посчитала по пальцам.
— Двадцать третьего сентября мы приземлились. До первого — восемь дней, да в октябре тридцать. Сколько же всего?.. Тридцать восемь!.. Подумать только! Скитались больше пяти недель!
Надя возилась с рацией. Провод антенны никак не хотел заталкиваться под плинтус, над которым свисали отставшие от стены выцветшие обои. Хорош тайник! В небольшой комнате — скрипучий шкаф, убогий стол, железная, расшатанная, одна на двоих кровать. Можно сказать — царская обстановка. И ни одного укромного местечка! Рация едва уместилась в корзине под тумбочкой, прикрытая не столько для маскировки, сколько для собственного Надиного успокоения куском старого ситца.
Первый выход в эфир, на связь! После стольких дней тяжких испытаний, тревог, волнений. И вдруг, когда затрачено столько сил, они, возможно, отрезаны от всего мира?
Сейчас рация на тумбочке. Надя колдует над ручками настройки. Лена чутко прислушивается к каждому шороху за плотно прикрытой дверью.
— Ну, как у тебя там? Все в порядке?..
Черные наушники на тонком облегающем голову ремне придают Наде отчужденность. Острый взгляд ее темных глаз устремлен в одну точку.
— Ну, Ленка, начинаю!
Совсем легонько, будто едва касаясь черной пуговки ключа, правая рука ее начинает подрагивать. Первый вызов группы «Ада» пошел в эфир. Небольшая пауза, и снова ее рука выбивает точки и тире, — не затеряются ли они в хаосе звуков, голосов, грозовых разрядов? Слушают ли их в штабе?.. А немецкий пеленгатор? Не поворачивает ли он уже свою антенну в их сторону?!
Рука оторвалась от ключа, и резко щелкнула ручка переключателя.
В комнате тишина. Лена замерла, не мигая, смотрит в суженные Надины зрачки, боясь пропустить мгновение, когда она услышит отзыв.
— Молчат!
— Вызови еще раз,
— Опасно!
Снова щелчок. Тихая дробь стучащего ключа. И снова в наушниках бешеный писк морзянок. Сколько времени нужно радисту, чтобы откликнуться? Считанные секунды. Нет, их, наверно, уже не слушают. Устали, устали ждать…
И в тот момент, когда Надя, собиралась отчаянным движением сорвать с головы наушники, в разнобой шумов дальних и ближних станций врезался новый тембр. Она еще не успела принять ни одной группы и радист еще не закончил передачу кодового обозначения своей рации, а Надя уже закричала: