Когда Лена вошла, обед уже ждал ее на столе. Примостившись на кровати, Надя читала «Молву».[9] Глаза их встретились, и Лена поняла, что Надя тоже переживает.
— Ну ладно, дуреха, — присаживаясь к столу, примирительно сказала Лена. — Хватит нам ссориться» Слушай, есть важные новости…
Она подошла к окну и долго смотрела на вечернюю улицу.
— Надя! — проговорила она. — Надя, я доверилась одному человеку. Но я его почти не знаю. Почти не знаю.
Надя бросила газету, поднялась с кровати и сунула ноги в разношенные туфли.
— Кто этот человек?
— Один парень. Работает у нас весовщиком.
— Как его зовут?
— Миша. Говорит, что пленный…
— Сам в этом признался?!
— Да. Я, говорит, тебе доверяю. Уверен, что не предашь… И еще сказал, что хочет найти верных людей.
— Ну, а ты? Что ты ему сказала?
— Я спросила, что он будет делать, если найдет их?
— Больше ничего не сказала?
— Нет, больше ничего.
— А он?
— В том-то и дело, что он ничего не ответил…
Едва притронувшись к еде, Лена свалилась на кровать и сразу же заснула.
Проснулась на рассвете и вдруг ощутила, что на душе у нее спокойно. Надя лежала рядом, она тоже проснулась и внимательно вглядывалась в Ленино лицо.
— Что же это за парень? — спросила она, как будто разговор их не прерывался.
— Вроде неплохой. И очень одинокий.
— Ты в нем уверена?
— Его нужно проверить. Не знаю только — как, но проверить нужно обязательно.
Надя поморщила лоб. Она всегда морщила лоб, когда напряженно думала, и поэтому за последние месяцы на ее лбу прорезались тонкие морщины.
— А что, если попросить его принести мужской костюм? — сказала она.
— Мужской костюм? Зачем он нам?
— Это повод! Скажи ему, что у нас есть человек, которому нужно переодеться. Если принесет, то станет как бы нашим соучастником!..
— Но это же для него риск!
— Какая же ты, Ленка, несообразительная! — приподнялась на локте Надя. — Пусть рискнет! Тогда сразу выяснится, хочет ли он работать с нами.
Да, кажется, Надька придумала неплохо.
На другое утро Лена снова оказалась в одной бригаде с Мишей. Теперь ее все чаще посылали на причалы — мужчин не хватало. В свободные минуты они разговаривали с Мишей, все больше о пустяках, но Лена чувствовала, что непосредственность в отношениях исчезла. Он часто умолкал, отходил в сторонку и думал о чем-то своем.
— Посиди со мной, Миша! — сказала Лена, выбрав время, когда около них никого не было.
Поблизости кричали санитары, грузившие на транспорты раненых, гудели машины: вот уже две недели корабли вывозили из порта тысячи искалеченных солдат.
— Как ты думаешь, откуда их везут? — спросила Лена, кивнув в сторону трапа, по которому скорбной процессией медленно взбирались раненые: одни передвигались на самодельных костылях, другие шли сами, неся перед собой белые, загипсованные, похожие на обломки памятников, перебитые руки.
— Наши, наверно, наступают, — сказал Миша, делая ударение на слове «наши», словно был уверен, что Лена его единомышленница.
— Вот что, Миша, — сказала она. — Если, конечно, хочешь, я могу познакомить тебя с настоящими людьми.
Он не шелохнулся.
— Что для этого нужно? — глухо спросил он.
— Приходи ко мне домой в шесть вечера.
— Сегодня? — переспросил он настороженно.
— Да, сегодня ровно в шесть. Я тебя кое с кем познакомлю. И еще, — прибавила она как бы между прочим, — достань, пожалуйста, мужской костюм.
— Костюм?.. Зачем он тебе?
Она растерянно улыбнулась. В ее требовании заключалась тайна, и он не должен, не имеет права задавать ей лишние вопросы.
— А какого размера? — спросил он.
— Какой достанешь. Если будет велик, придется перешить…
Он запомнил ее адрес и твердо обещал прийти без опоздания.
Лена рассказала Наде о своем разговоре с Мишей, и они обе стали готовиться к встрече с гостем.
Впервые к ним в дом приходил человек, который если точно и не знал, то, во всяком случае, догадывался, что его пригласили не на чашку чаю. Даже больше — он понимал, что идет на риск.
И сейчас, в ожидании этой первой, крайне важной для них встречи, девушки волновались так, словно предстояли смотрины. Но все же жениха они ждали бы с большим душевным покоем…
Признаться, им хотелось бы опереться на твердую руку смелого, сильного парня. А у Миши Ильянкова были достоинства, которые придавали ему особую ценность. Он отлично говорил по-немецки и румынски, и Ткачевич часто приглашал его переводить, когда приезжало высокое начальство. Когда он успел изучить языки?