«Говорить ли жене? — это была первая мысль, которая пришла ему в голову. — Хорошо, что Элла в отъезде. Хотя она и подготовлена к тому, что Эсфири нет в живых, но письмо будет для нее тяжелым ударом». Внимательно разглядывая конверт и письмо, он обратил внимание на то, что письмо полугодовой давности. Позвонил и вызвал служанку.
— Когда вы получили его? — спросил он.
— Только что. Письмо принес какой-то посыльный, во всяком случае, не почтальон, — ответила служанка.
Фортон задумался. Что это могло означать? Где сейчас ребенок?
Раздался телефонный звонок, Фортон взял трубку.
— Господин Фортон, надеюсь, вы прочли письмо дочери. Можете получить внука при условии, если супруги Зульцер завтра выедут из Швейцарии и никто впредь не будет их беспокоить по поводу паспортов. То, что мы доставим внука к вам, дело реальное, об этом свидетельствует письмо дочери, которое мы вам послали. Я позвоню вам ровно через час, чтоб узнать ваше решение, — говорящий повесил трубку.
Фортон был в смятении. Что делать? Зульцеры, конечно, гитлеровские агенты. Нарушить долг службы? Нет, ни за что. Сейчас же надо ехать в службу безопасности и все рассказать. Фортон взялся за шляпу, но какая-то сила усадила его обратно в кресло. А что будет с ребенком? Эти изверги уничтожат его. Он инстинктивно взглянул на газеты. Немцев гонят из России, идут бои за Днепр. Гитлер не устоит. Спасет ли его какой-то Зульцер? Конечно, нет. Пусть он будет архиразведчиком, — уламывал свою совесть Фортон. Лоб его покрылся испариной. Что скажет Элла? Она никогда ему этого не простит. Она и не переживет такого несчастья.
Долго, раздумывал шеф паспортного бюро, комкая свою шляпу. Незаметно пролетел час.
Позвонил телефон. Тот же голос спросил:
— Какое вы приняли решение?
— Я согласен, — сказал Фортон и далеко отбросил шляпу, которая превратилась в бесформенный колпак.
— Через день после выезда Зульцеров ребенок будет доставлен к вам на квартиру. Не пытайтесь узнать, кто его принес, — в трубке послышался сигнал отбоя.
В день, когда Зульцеры улетели, на квартиру Фортона снова позвонили по телефону.
Дрожащей рукой Фортон поднял телефонную трубку.
— Взгляните в окно. У магазина против вашего дома стоит детская коляска, заберите ее — в ней ваш внук.
Фортон бросился на улицу, внес коляску с ребенком в дом, разговаривая вслух:
— Как будет счастлива Элла! Как будет рада Элла!
Крошке не было и года, он спокойно разглядывал комнату. Фортон увидел на худенькой шейке цепочку. На ней был медальон Эсфири, который Фортон собственными руками повесил на шею дочери, когда она пошла в школу.
VIII
Панков читал письмо из Москвы, когда Авдеев, обычно медлительный, широко распахнул дверь и быстро вошел в комнату. Генерал с тревогой посмотрел на него, — он только что думал о Светлове, — и встал из-за стола.
— Жив?!
— Все в порядке. Его задержали на швейцарской границе. Произошла ошибка при оформлении паспорта. Сейчас герр Зульцер с женой, — улыбнулся Авдеев, — уже в пути. Завтра встречаем их.
На следующий день Панков и Авдеев, стараясь не выделяться из общей массы встречающих, увидели среди пассажиров приземлившегося самолета Светлова.
— Вот он! — прошептал Авдеев.
Светлов спускался по трапу, заботливо поддерживая Анну. Его серые глаза неприметно обежали встречающих; когда взгляд остановился на Авдееве, темные зрачки чуть расширились и дрогнули.
Не дожидаясь, когда они сойдут, Панков и Авдеев ушли с аэродрома.
Появление граждан нейтрального государства привлекло внимание офицера английской разведки, находившегося также на аэродроме. Капитан Холмс зашел в помещение порта и разыскал там лейтенанта Хамбера.
— Прибыла чета швейцарских граждан Зульцер. Он уже бывал в Иране. Что-то они мне не нравятся. Я взял у иранских пограничников паспорта Зульцеров, посмотрите их, вы старожил здесь, может, знаете этих швейцарцев.
Хамбер взглянул на фото,
— А, это тот самый Зульцер, который жил здесь до вступления наших войск. Он представлял швейцарскую фирму и имел дела на севере — в Мазандаране и Азербайджане. Теперь приехал с женой, видно, женился недавно.
— Им только и дела — жениться да заниматься коммерцией. Побыли бы в нашей шкуре и не вспомнили бы о женитьбе, — проворчал Холмс.
— Никаких компрометирующих данных на Зульцера у нас нет. Мы обеспечили его тогда хорошим наблюдением. Помните иранца Али? — спросил Хамбер.
— Это того, что недавно устроили в португальское посольство?
— Да. Он работал у Зульцера слугой и сообщал нам о каждом его шаге. Кроме того, адвокат Сафари охарактеризовал Зульцера как человека, ненавидящего нацизм.
— Ну, аллах с ним, с этим Зульцером. Пойду возвращу паспорта. Неплохо бы Али снова направить к нему на службу, — сказал Холмс и вышел.
С аэродрома супруги Зульцер поехали на квартиру, на которой жил Светлов в первое свое пребывание в Иране.
— А если квартира занята, где мы остановимся? — спросила Анна.
— Я думаю, хозяин получил мою телеграмму из Берна. В его распоряжении было несколько дней, и он, полагаю, успел подготовить квартиру. Если в ней живут, то он подыскал для нас что-нибудь подходящее. В крайнем случае остановимся пока в гостинице.
Беспокойство Анны оказалось напрасным, квартира была свободной.
Вечером они оба встретились с Глушеком.
— Я очень беспокоился, когда вы не пришли на явку. Хорошо, что Берлин сообщил о задержке в пути, — информировал их Глушек.
В нем никто не узнал бы неряшливого старика. Он был в отутюженном костюме, белоснежной сорочке, подтянутый.
Светлов рассказал, что должен сделать Глушек, не посвящая его в суть операции.
— Поместить гостей можно на постоялом дворе Гусейн-хана. Это преданный нам человек. Когда-то состоятельный, он разорился и очень нуждался, я помог ему материально. На наши деньги он открыл опиумокурильню и постоялый двор. Внешне это убогое помещение, но там можно создать известный комфорт.
— Но такие заведения обычно привлекают внимание полиции, — заметил Светлов.
— О, насчет этого беспокоиться нечего. У Гусейн-хана прекрасные отношения с блюстителями порядка. Он не скупится.
Анна не вмешивалась в разговор, но внимательно рассматривала Глушека.
— Надо в ближайшие дни снять два дома, один поблизости от русского и английского посольств, второй у американского. Такие, чтобы из них можно было наблюдать за этими посольствами. Надо найти изолированные дома.
— Я понимаю, что требуется. Сделать это нетрудно. Вы сами знаете, снять здесь дом не проблема.
— Надо сделать это так, чтобы не выдать наш интерес к посольству.
— Не беспокойтесь, все будет в порядке.
Светлов знал, что вряд ли немецким парашютистам дадут добраться до Тегерана, а тем более воспользоваться снятыми домами, но все же дать такое задание Глушеку надо было, учитывая, что он связан с Берлином и оттуда могли запросить его, как дела с подготовкой укрытия.
Разговор зашел о Берлине, у Анны и Глушека нашлись там общие знакомые.
Уходя, «герр Зульцер» договорился с Глушеком, что он зайдет к нему на следующий день и они поедут осмотреть помещение для парашютистов у Гусейн-хана. Время он назначил так, чтобы выкроить час на встречу со своими. Придумать другой предлог для отлучки из дома он не мог. Анна знала, что в Берлине ему запретили встречаться со своими старыми знакомыми и агентурой за исключением Глушека и Махмуд-бека.
Прошло еще несколько дней после приезда Светлова в Тегеран. Панков и Авдеев дважды выезжали для встречи со Светловым, но он не появлялся. Им было понятно — мешала Анна. Лишь на третий раз Светлов пришел в условленное место. Он сел в их автомобиль. Авдеев познакомил его с Панковым, и сразу начался оживленный разговор. От этих людей, от их речи, то неторопливой, то быстрой, веселой, с шуточками, на Светлова повеяло Родиной. Ему казалось — он не наговорится, так соскучился по родной речи. Рассказал о том, что пришлось ему пережить, как тоскует по Родине — хотя бы глянуть на нее одним глазком. Затем разговор перешел на служебные дела. Светлов сообщил о своих встречах с Шелленбергом, о происшествии на швейцарской границе, о встрече с Глушеком, о Гусейн-хане. Глушека он охарактеризовал как опасного противника, дельного и собранного человека, который для отвода глаз маскируется под старого неопрятного болтуна. Решили вести наблюдение, за Глушеком и Гусейн-ханом. Нельзя было исключить и того, что Глушек мог получить по рации непосредственно из Берлина задание внимательно следить за деятельностью Зульцера. Договорились, что «герр Зульцер» поедет на ирано-турецкую границу и встретится там с Махмуд-беком.