Очевидно, радист, наконец, угомонился, Надя улыбнулась, щелкнула переключателем, и комната снова наполнилась дробным стуком.
— Первую передала, теперь вторую… Какого же обормота там посадили! Даже «квитанцию» как следует дать не может… Перехожу на прием!..
Раздался условный стук в дверь, и в комнату вошел Миша. Он был весь взъерошен, кашне сбилось на сторону, шапка сдвинута на левое ухо. Не раздеваясь, он стремительно сел на стул и посмотрел на Лену блестящими от возбуждения глазами. Лена поняла: принес какие-то важные сообщения.
— Девочки! — глотнув воздух, наконец, проговорил он. — Только что в порт вошел немецкий транспорт «Лаудон» — грузит немецких солдат и оружие. На рассвете с караваном выйдет в сторону Севастополя… Но это еще не все, — он перевел дыхание. — На товарную станцию прибыл секретный эшелон. Все вагоны тщательно закрыты, а вокруг оцепление. Нужно действовать!
Надя озадаченно взглянула на часы.
— Я могу теперь выйти в эфир только после двенадцати ночи.
— Вот и хорошо, — прикинула Лена, — сообщение о караване в штабе получат вовремя.
— Что же будем делать с эшелоном? — спросил Миша.
— Но ведь скоро комендантский час…
— За ночь его могут угнать!
Да, положение не из легких. Могла бы, конечно, помочь Валя, но к ней решили больше не обращаться. А штабу надо отвечать…
Лена смотрела в окно на темнеющее небо. Через час — с восьми вечера — патрули открывают стрельбу по тем, кто появляется на улице без пропуска, а если схватят — в лучшем случае штраф и тюрьма.
— Ты уверен, что это действительно важный эшелон? — спросила Лена.
— Безусловно, — подтвердил Миша.
— Давай здорово подумаем, — сказала Лена. — Рискуя жизнью, сумеем ли мы что-нибудь выяснить?
Миша понизил голос.
— Сегодня в ночную смену работают мои знакомые сцепщики вагонов. Если мы сами ничего не увидим, сможем узнать у них…
— А как же мы вернемся обратно? — спросила Лена.
— Вот в том-то и дело!.. Все будет зависеть от того, что нам удастся узнать. Если эшелон уйдет ночью — необходимо радировать, чтобы его бомбили в пути. Нам всем рисковать незачем. Пусть Надя останется дома, а мы с тобой пойдем. В крайнем случае ты останешься в порту и примкнешь к ночной смене, а я постараюсь пробраться сюда.
Эту ночь все они запомнили надолго.
С моря дул ледяной ветер. Холод быстро пробрался под осеннее пальто, и Лена подняла воротник, чтобы защитить от него хотя бы лицо. Миша шагал рядом, по-прежнему не обращая внимания на то, что свернувшийся в жгут шарф не закрывает шеи, а шапка сдвинута набок. Казалось, ему даже жарко.
Они достигли товарной, когда до комендантского часа оставались считанные минуты. Портовые пропуска помогли им приблизиться к железнодорожным путям, минуя проволочное заграждение. Однако возле составов непрерывно патрулировала охрана.
Недели две назад кто-то пустил паровоз без машиниста, и он врезался в состав с платформами, на которых стояли орудия, и вагонами, доверху набитыми ящиками со снарядами. Виновника не нашли. Но с этого дня охрана получила строгий приказ: стрелять в каждого, кто в неустановленном месте приблизится к железнодорожной колее, даже не окликнув его и не спросив пропуска.
Этот приказ был объявлен всем работающим в порту под расписку. С тех пор прошло не больше недели, и уже несколько человек было застрелено портовой охраной.
Лена и Миша, конечно, знали об этом. Понимая, что только величайшая осторожность или просто счастливый случай могут уберечь их от пули, они с той минуты, как вышли из дома, ни словом не обмолвились о грозящей им опасности.
Во тьме проступали очертания вагонов. Глухо лязгали буфера, и на резкую трель свистка паровоз отвечал сцепщику пронзительным гудком.
— Стой, — тихо проговорил Миша, схватив Лену за рукав. — Видишь, слева платформы? А за ними, на втором пути, товарные вагоны. Это как раз и есть тот состав…
Их прикрывала каменная стена разрушенного склада. Здесь было не так ветрено, и Лене стало теплее, вглядываясь в сумеречные тени вагонов, она поймала себя на мысли, что Мишино соседство успокаивает ее.
— Тебе холодно? — спросил он и, не дождавшись ответа, снял с себя шарф и закутал им ее шею; она покорно промолчала.
— Что, Мишенька, будем делать? — спросила она, словно он был командиром их маленькой группы и она полагалась на его ум и энергию.
— Давай сначала высмотрим, где ходит патруль. Тише… Как будто идет?
Вдалеке на междупутье, сверкнул луч карманного фонаря. Он покачался и тут же исчез. Немного погодя фонарь снова зажегся, но теперь уже гораздо ближе. Свет промелькнул между платформами, и тут же до них донеслись приглушенные голоса.
— Подожди, сейчас вернусь, — шепнул Миша, пригнулся и быстро побежал в ту сторону, где стояли платформы.
У Лены упало сердце. «Что он делает, сумасшедший?» — подумала она.
Через несколько секунд Миша вынырнул из темноты.
— Там немцы, — прошептал он. — Какой-то начальник. Я не разобрал всего, что он говорил, но мне кажется, сейчас должно что-то произойти!
— Почему? — спросила Лена, ощущая на своем лице теплоту его дыхания.
— Начальник все время повторял: быстрее, быстрее!
— Что же делать?
— Подождем!
— А если они угонят состав?
— Пока никаких признаков. Даже маневровый паровоз увели…
Вдруг, прежде чем Лена успела что-либо понять, он обхватил ее рукой за плечи, толкнул на землю и сам распластался рядом. Тут же она услышала скрипучие шаги и тихое бряцание оружия. Острый луч ручного фонарика прочертил стену, возле которой они только что стояли, повис на мгновение над их головами, а затем метнулся в сторону.
Немецкие солдаты, переговариваясь между собой, прошли мимо.
— Пошли, — проговорил Миша, когда их шаги затихли. — Нам больше здесь делать нечего.
— Ты понял, что они говорили?
— Да. Эшелон набит военнопленными. Скоро их погонят на баржи.
Они обогнули стену и вышли на дорогу. Здесь уже действовали портовые пропуска, и можно было больше не бояться.
Вдруг Лена остановилась.
— Миша! Они будут грузить пленных на баржи сегодня?
— Да, как я понял, примерно через час.
— Как по-твоему, сколько может быть в этом эшелоне человек?
— Больше тысячи!
— А почему его так усиленно охраняют?
— Наверно, это пленные, работавшие где-то на секретном строительстве. Немцы стараются их изолировать…
— Боятся, что они передадут сведения?
— Конечно!..
Издалека донесся приглушенный расстоянием рокот бомбежки. На горизонте метались бледные лучи прожекторов; с земли поднимался красноватый пунктир трассирующих пуль и таял во мгле.
— Где-то в Люсдорфе бомбят, — сказала Лена.
— Нет, дальше, километрах в двадцати.
Несколько минут они шли молча. Миша почувствовал, что Лена чем-то встревожена.
— Что с тобой? — спросил он.
— Как по-твоему, сколько сейчас времени? — не отвечая на вопрос, спросила Лена.
— Примерно половина двенадцатого.
— Можно успеть, — с облегчением сказала она.
— Что успеть?
— Миша, ведь они погрузят пленных на баржи, которые на рассвете уйдут с караваном?
— Да, так я понял.
— А караван направится в сторону фронта?
— Ты хочешь сказать, что они потопят баржи?..
— Конечно! Зачем бы им пересаживать из вагонов тысячу человек на баржи и везти их в обратном направлении, туда, где сейчас идут тяжелые бои?..
— Ты, наверно, права…
— И мы потопим их собственными руками! Наши летчики станут бомбить баржи!
— На баржах нет зениток — чудная мишень для летчиков!.. Немцы наверняка на это рассчитывают. Надо предупредить, чтобы баржи не бомбили…
— Это еще не все, — сказала Лена. — Если самолеты запоздают, то, приближаясь к порту, немцы сами потопят баржи…