Он несколько раз притопнул ногой и добавил:
— Я не удивлюсь, если в основании этого крестика найдется еще тайник с драгоценными камнями.
И тут вдруг Барсак издал какой-то дикий, безумный вопль и бросился ничком прямо в липкую грязь к подножию креста. Он колотил по земле руками и так и захлебывался в рыданиях. Это была форменная истерика!
Волошин быстро отпилил от креста небольшой кусочек металла для анализа и начал складывать инструменты.
— Сколько же в нем тонн будет? — переговаривались моряки.
— Много!
Капитан перуанского катера и полицейский инспектор о чем-то вполголоса совещались, то и дело озабоченно поглядывая на крест. Испанского языка я, к сожалению, не знаю, но, судя по интонации, они повторили сакраментальную фразу нашего капитана: «Ну и втравили вы нас в историю...»
Володя Кушнеренко подтвердил это, пояснив:
— Озабочены, не знают, как быть. Считают, надо теперь возле креста охрану ставить.
«Учитывая агрессивность «королевы» и ее «рыцарей», это совсем нелишне. И еще не так-то просто будет выловить их в дремучих зарослях», — подумал я и сказал:
— Ну и задали вы всем забот, Сергей Сергеевич!
Волошин только ухмыльнулся и начал неторопливо вытирать руки.
— Но как же вы до этого додумались, Сергей Сергеевич?
Наконец-то выдалась свободная минутка, чтобы задать этот вопрос.
Мы стояли с Волошиным на палубе и в последний раз любовались мрачными берегами острова «Не дай бог!». Уже с раннего утра по всему судну началась та веселая деловитая суета, которая всегда предвещает близкий выход в море. Приятно было наблюдать, как оживает «Богатырь», пробуждаясь от унылой и надоевшей дремоты. Повсюду снуют матросы, на широком столе в штурманской рубке уже разложены карты тех манящих краев, куда нам предстоит направиться. Скоро мы отплывем!
— Вы спрашиваете, как я до этого додумался? — задумчиво повторил Сергей Сергеевич. — Пожалуй, теперь уже нелегко восстановить в деталях весь мыслительный процесс. К тому же большая часть его протекала интуитивно. Я мог бы ответить вам как сэр Исаак Ньютон на вопрос о том, как его угораздило открыть закон всемирного тяготения...
— И что же он сказал? Любопытно.
— «Я просто много думал об этом...» Собственно, так можно сказать о любом открытии. «Неотступное думание» — вот в чем секрет.
— Но все-таки не сразу же вас осенило.
— Разумеется, — согласился Волошин. — Как и Леон Барсак, — бедняга, он чуть вчера не рехнулся, — я тоже в глубине души считал, что нет все-таки дыма без огня. Не случайно же именно об этом острове идет такая слава! И почему его так зловеще окрестили? Ну, можно назвать открытый тобою остров в честь любимой женщины, это я понимаю. Или в ознаменование какого-то события, наконец. Но назвать свое детище «Не дай бог!» или «Пусть не сбудется!»... Сделано явно с целью, с каким-то потайным смыслом, с намеком.
Сергей Сергеевич покачал головой, задумчиво помолчал, чему-то усмехнулся и продолжал:
— Конечно, лингвистические рассуждения еще ничего не доказывают. И очень меня злило, что никак не могу понять скрытый намек. Долго я ломал голову. Верно ведь, что весь остров давно перекопали. Если и были тут клады, то их уже наверняка нашли. Однако о крупных находках ничего не известно, а ведь их не скроешь. Чтобы попасть на остров, непременно нужен корабль, а для него команда. И если уж золото действительно блеснет, редко свидетели такого события разойдутся тихо и мирно... Но ведь должны быть запрятаны богатые клады на острове! Ну, сокровища Кито, конечно, весьма сомнительны, я уже объяснял. Однако ведь Бич Божий в самом деле много лет пиратствовал в этих водах. Была у него здесь, на острове, укромная база, значит, существовали и тайники! И Мэри после его гибели сюда частенько наведывалась, не случайно именно с ее именем молва связывает этот крест...
Крест-тайник был нам отчетливо виден, несмотря на пелену дождя. Сегодня он уже не выглядел таким мрачным и одиноким: у его подножия, словно в почетном карауле, торчали двое часовых в черных блестящих дождевиках.
Мы с Волошиным переглянулись и улыбнулись.
— Да, так вот этот крест... Трудно уже объяснить, как осенила догадка. Знаете, как бывает: возишься, возишься с машиной — ничего не получается. А потом вдруг что-то щелкнуло, сцепилось как надо, замкнулось — и пожалуйста, заработала! В данном случае, пожалуй, роль такого «замыкания» сыграли, как ни странно, скептические возражения Барсака. Помните, он говорил, что весь остров давным-давно перекопан кладоискателями, и если спрятаны на нем какие-то сокровища, то не иначе как дьявол наделил их чудесной способностью быть невидимыми и никому не даваться в руки? «А ведь это идея!» — подумал я. А тут еще память подсказала остроумную ситуацию, положенную в основу давно читанного отличного рассказа Честертона. Там описывается убийство, которое никак не могут разгадать из-за своеобразного психологического ослепления, что ли. Многие, оказывается, видели убийцу выходившим из дома, но никто не запомнил его только потому, что он был в форме почтальона. Привычная, примелькавшаяся одежда словно сделала его невидимым — кажется, рассказ так и называется: «Невидимка».