Гвено помрачнел. Мангакис заложил руки за спину и, опустив лицо, принялся шагать по холлу — от стола к веранде, от веранды к столу. Его шаги были размеренны и тверды.
— Дикость! — вырвалось у Корнева. — Сидеть и ждать сложа руки…
Гвено, превозмогая боль, решительно встал.
— Я должен выбраться отсюда!
— А как?.. — Мангакис кивнул в сторону сада, откуда доносились негромкие голоса мирно беседующих наемников.
Корнев демонстративно кашлянул.
— Что вы хотите сказать? — резко обернулся к нему советник.
Корнев прищурился. Лицо его напряглось. Он подошел к греку.
— Бэзил, — твердо сказал он, глядя в глаза бывшего партизана. — Вы командовали бригадой…
Гвено с любопытством посмотрел на своего советника. Грек отвел глаза.
— Это было… давно… — слабо возразил он. — И потом…
Корнев положил ему руку на плечо.
Мангакис настороженно взглянул на Корнева, глубоко вздохнул. Затем взял стул, уселся на него верхом, положил руки на спинку и задумался.
Корнев и Гвено молчали в ожидании.
— Сколько людей Хора здесь осталось? — ни к кому не обращаясь, задумчиво произнес Мангакис.
— До десятка, не больше, — деловито ответил Корнев. — Тише!
Он поднял руку и прислушался. Где-то далеко-далеко приглушенно гремели выстрелы. Стреляли из легкого оружия, но часто, упорно.
— Это в районе военного лагеря, — заметил Мангакис. — Будь я на их месте…
— Нам известны их планы… господин… Простите, я не знаю вашего воинского звания.
Это были слова Гвено.
— В последние дни войны я командовал бригадой, — горько усмехнулся Мангакис. — И нас разбили. Он покосился на Корнева, и голос его окреп.
— Это было в сорок девятом. Я был полковником ЭЛАС.
— Армия греческих партизан, — подсказал Корнев министру.
— Знаю, — кивнул тот. — А теперь, господин советник… как я только что слышал… вы вне игры?
Гвено говорил задумчиво, осторожно подбирая слова.
— А жаль… В наших экономических реформах мы продвинулись гораздо дальше, чем в реформах армии. Вы знаете, что от английских военных мы избавились. Только что проведена чистка высшего командования. Но практически… (он развел руками) сейчас мы можем положиться лишь на солдат и младших офицеров.
— А народная милиция? — вмешался Корнев. — А партизаны Кэндала?
— Да, мы вооружили народ, но подготовка милиции еще очень слаба. А насчет партизан — это правда. Мы задержали отправку в освобожденные от португальцев районы почти батальон…
— Короче говоря, — решительно подытожил Мангакис, — мне необходимо срочно попасть в ваш штаб?
— Да, — глядя ему прямо в глаза, кивнул Гвено.
ГЛАВА 7
Хор приказал остановить машины в полумиле от радиодома, под прикрытием густой, ровно стриженной стены кустарника.
Здание было построено недавно — год или полтора назад — на окраине Габерона, почти у самой лагуны. Когда-то здесь было сплошное болото. Тучи комаров летели на город из черных зарослей мангров, малярия была бичом Габерона, и долгое время город считался в Европе «могилой белого человека». Кто-то из габеронцев даже в шутку предложил поставить памятник малярийному комару. Но комары не слишко разбирались в переменах, происходящих в стране, и необходимость борьбы с малярией встала и перед молодым правительством Боганы.
И вот наступил день, когда на болота пришли бригады «самопомощи». Школьники, клерки, домохозяйки пришли с лопатами и кирками, носилками и корзинами. Дренажные каналы квадратами расчертили топь. Мангры отступили к лагуне. А затем рыбаки принялись запускать в воду каналов черного габеронского карася, большого охотника до комариных личинок. Карась жирел — ловить его здесь было строго запрещено, и габеронцы, обычно не слишком покладистые по отношению к закону, строго соблюдали запрет.
На осушенной земле появились ровные, тщательно ухоженные лужайки с редкими кустами, широкие ленты асфальта, расчерченные белыми квадратами для стоянки автомашин. Именно здесь вырос радиодом — гордость всей республики. Строил его архитектор-авангардист, и здание из стекла и бетона являло собой беспорядочное скопление кубов и параллелепипедов. Висячие галереи шли вдоль этого сооружения, прорезанные низкими вертикальными щелями, похожими на бойницы дота.
Внутри тоже царствовал модерн. Картины художников-абстракционистов украшали лабиринты коридоров. Стеклянные полустены позволяли видеть далеко — на несколько «кабинетов» вперед. Но только человек, хорошо знакомый с радиодомом, мог быстро и без труда найти нужную ему комнату.