Были в лагере и матерые уголовники, бежавшие из Боганы, грабители и лесные разбойники, чьи лихие банды взимали на ночных дорогах дань с покорных, примирившихся с неизбежным злом торговцев, но были разгромлены новыми властями. Такие вели долгие и завистливые разговоры со вздохами и унылыми паузами о тех, кто удачно и быстро разбогател. Они спорили о том, как скорее и легче достичь богатства любыми средствами, а потом зажить в свое удовольствие, ничего не делая и наслаждаясь всеми запретными плодами цивилизации белых, принесенной из‑за океана и расцветшей уродливым цветком на почве, возделанной колонизаторами.
Интересно было слушать и разговоры другой категории обитателей лагеря. Это были обозленные на весь мир честолюбцы, которых называли «идейными противниками режима». Недоучившиеся студенты с амбицией премьер‑министра. Самолюбивые и заносчивые клерки, видевшие себя «отцами нации» и ради этого готовые служить кому угодно. Разгульные сынки владельцев магазинов, конфликтующих с властями Боганы из‑за ограничений, введенных на импорт товаров, которыми торговали их расчетливые папаши. Были здесь и сторонники политиканов, недурно живших при колонизаторах и оказавшихся не у дел после провозглашения независимости. Для этих вопрос свержения радикального правительства Боганы был вопросом жизни: в случае удачи они вновь вернулись бы в оффисы с кондиционированным климатом и оказались бы при каком‑нибудь министерстве, из которого выжали бы все и для себя лично, и во славу и процветание своей многочисленной родни. Такие рвались в Богану. Они старательно учились обращению с оружием, и белые офицеры‑наемники доверяли им больше других.
Майк вспомнил о них, когда сержант по имени Аде, сидевший на носу каноэ, вдруг обернулся:
– Мистер Майк…
– Ну?
– Здесь… Я чую…
Португальцы не утруждали себя проверкой черных солдат. По их мнению, черные были просто не способны на какие‑нибудь авантюры, требующие долгого обдумывания, а уж на борьбу во имя политических принципов – тем более. Но об Аде было известно, что он служил телохранителем одного из погибших в автомобильной катастрофе политиканов, бежавшего из Боганы к португальцам. Этого было более чем достаточно.
Сейчас голос Аде был хрипловат от волнения: он давно уже не бывал в родных краях.
– Я из здешней деревни, на другом берегу лагуны. А здесь брали песок…
Да, Майк тоже узнал это место. Он помнил его: здесь, на самом мысу, у рухнувшей в воду старой пальмы, стоя по пояс в воде, африканцы наполняли тяжелым серым песком большие корзины, сваливали их в неуклюжие лодки, опрокидывали – и так до тех пор, пока лодки не оседали в воду почти по самые края бортов.
Потом лодки тащились к берегу, и опять наполнялись корзины, на этот раз шла разгрузка. Вода стекала сквозь прутья, мускулистые тела двигались ритмично, уверенно. На берегу росли горы песка, солнце сушило его на глазах: из серого он превращался в желтый, затем в белый.
Толстяк в пышной национальной одежде – широкополой длинной рубахе с просторными, закидываемыми за плечи рукавами – считал корзины и делал отметки в клеенчатой тетради.
Время от времени на берегу появлялись грузовики. С них соскакивали грузчики с лопатами – такие же ловкие и мускулистые, как и собиратели песка, толстяк указывал им гору посуше, и она быстро исчезала в кузове. Грузчики лезли в кузов, усаживались на песок, и машина, тяжело урча, уходила в город. В последние годы Габерон лихорадочно строился, и песка нужно было немало.
Вечером собиратели песка иногда оставались на берегу. И тогда далеко вокруг чувствовался тошнотворный запах пальмового масла, на котором они готовили себе ужин.
Майк приходил сюда ловить рыбу: вечерами здесь было тихо, и на улов везло, а к запаху пальмового масла можно довольно быстро привыкнуть.
Аде был прав. Майк глубоко втянул воздух: так и есть, пахло пальмовым маслом. Значит, здесь высаживаться нельзя. А ведь отсюда метров четыреста до дороги, где их должен был ожидать полицейский грузовик, чтобы доставить десантников к полицейской казарме – старому бараку милях в пяти от берега. В задачу группы Хора входил бесшумный и быстрый захват здания. Это обеспечит безопасную высадку других групп.
Майк всмотрелся в темноту: так и есть, на берегу было видно слабое мерцание догоравшего костра.
– У них собаки, – прошептал Аде.
Собак он не мог видеть, но Майк знал, что габеронцы держат часто сразу по нескольку низкорослых желтых и черных дворняжек, которые иногда идут в пищу.