Хьюджел, с интересом наблюдавший за пузырьками газа, выходившего на поверхность налитого в стакан «суррогата», воспользовался представившейся ему возможностью и открыл принесенную им папку.
— Кстати, о деле, по которому я вас побеспокоил. Московская резидентура предлагает произвести небольшой взрыв на нашей мюнхенской радиостанции. Белый дом и государственный секретарь получат колоду козырных карт и разыграют вариант с международным терроризмом. В СМР разделяют эту идею. Просят, чтобы в зоне взрыва оказалась телефонная станция, им, мол, позарез нужна новая, а конгресс не дает ассигнований. Потом «медные каски»…
Вопреки ожиданиям Хьюджела адмирал ответил мгновенно:
— Это класс. Идея великолепная. Жаль только, мы её не вытянем. Взрыв — это просто. Но привязать к мюнхенскому варианту Москву… Сомневаюсь. Цепочка чересчур длинная, а звенья нужно подбирать прочные и очень быстро.
Теперь Инмэн говорил отрывистыми фразами, внимательно следя за реакцией собеседника.
— Но мы уже прикинули и вроде всё… — теребя телеграмму, начал Хьюджел.
— Ну, если вы считаете, что всё выстраивается, — не дал ему договорить адмирал, — тогда порядок. Пусть это будет ваш дебют в управлении тайных операций. Идея и вправду ничего. Я не возражаю. Официальную санкцию получите у Кейси завтра, сегодня он уехал играть в гольф и больше на службу не вернется. Кстати, как вы решили назвать операцию?
— «Квадро», — выдавил опешивший Хьюджел.
— Ну, да, «моно» и «стерео» мелковато, — согласился адмирал. — Что ж, это будет ваш первый большой успех. Уверен, что не последний. Хотя я бы назвал «Проект Хьюджела». Как?..
Хьюджел резко встал и взял со стола папку с телеграммой, чуть не опрокинув при этом стакан с «фантой». Он понял, что проиграл, и единственный путь к отступлению вел к выходу из кабинета…
По дороге на работу Паркинсон сделал две короткие остановки. В магазине он купил блок сигарет, а в кафетерии съел «гамбургер» и запил его кофе. Сегодня он должен появиться в своем кабинете вовремя.
Но Уолтер Тромм прибыл на службу на пятнадцать минут раньше. Из них десять он провел в тщетной попытке поправить стиль своей докладной записки «наверх» и пять — в ожидании Паркинсона.
— Доброе утро, — откровенно заискивающим тоном произнес Уолтер, войдя в кабинет начальника.
— Как всегда, рад, — начал было с неприкрытым сарказмом Паркинсон, но потом посмотрел на Тромма и решил его пожалеть. — Нужна моя помощь, Уолтер?
— Очень: пишу в муках план нашего «Квадро». Может быть, посмотрите? — просиял Троим. — Я буду обязан вам бутылкой…
— Бутылкой виски? А кто вам сказал, что в мои прямые обязанности уже не входит опека подчиненных?
Тромм молчал.
— Давайте и не забудьте сесть. Все будет не так быстро, как вы ожидаете.
Прочитав второй абзац, Паркинсон, не отрывая глаз от текста, произнес:
— Одна бутылка? Лучше ящик… Не обижайтесь, Тромм. Мелко берете, тонете в деталях. Давайте так: буду по ходу сценария импровизировать, а вы фиксируйте, потом посмотрим, что у нас вышло.
Ни слова не говоря, Тромм полез в карман пиджака за ручкой.
— Итак, цели операции… пропускаем… заинтересованные ведомства… все верно… исполнители… Тут, как говорит Макс Хьюджел, «надо мыслить шире». Пишите так: консультации по категории взрывного устройства, его получению, установке и мерам безопасности персонала возложить на РУМО и военный атташат в Бонне. Теперь не забудем интересы Пентагона. Проверка готовности объектов РСЕ-РС к действиям в системе оповещения НАТО — отвечают Пентагон и резидентуры в Португалии, Испании, ФРГ.
— Это масштабы!
— Далее. Отбор и подготовка кандидата на роль свидетеля обвинения о причастности Москвы к взрыву возлагается на резидентуру в Бонне, соисполнитель — региональный центр во Франкфурте-на-Майне. Сбор и документирование доказательств — «Группа-66» и служба безопасности РСЕ-РС. Следующий пункт: пропагандистское обеспечение — наши точки в Англии, Франции, Испании, ФРГ, в общем, по списку. Меры по зашифровке акции: гриф секретности наивысший — «Космик», перечисленных представителей других ведомств знакомить с планом «Квадро» только в части, их касающейся, не раскрывая всего замысла и существа мероприятия. То же относится к резидентам перечисленных выше точек… Ну и что у нас получилось? — Через плечо Тромма он пробежал взглядом испещренные страницы. В конце первого листа он поставил в нужном месте запятую.
— Теперь о свидетеле, который скажет, что действовал по указанию Москвы, — Паркинсок отложил ручку в сторону. — Давайте подумаем вместе.
Тромм с готовностью кивнул.
— Найти человека и подложить ему документы русского несложно. Однако даже «детский мат» делается не в один ход. Быть может…
— Чеха? — с готовностью, но совершенно не подумав, предложил Паркинсону подчиненный.
— Знаете, Уолтер, в беседе с вами очень легко занять правильную позицию. Для этого нужно выслушать ваше мнение и высказать противоположное.
— А что, если… — еле слышно выдавил покрасневший Тромм.
— Вот именно! Смотрите, я вписываю сюда абзац: «Ответственность за подбор и подготовку непосредственного исполнителя акции, который бы выступал как агент восточных секретных служб, возложить на резидента в Бонне — Томаса Полгара. Лично. Взрыв совершить в период с 20 до 23 февраля 1981 года». Всё. Перепечатайте сами и докладывайте наверх. Успеха!
Глава II. «ИЩИТЕ ТУРКА!»
Несмотря на перенасыщенный рейнской влагой воздух, Джэкоб Эриксон продолжал бежать по аллеям парка. Советник политического отдела посольства США в ФРГ заставил себя заняться бегом пять лет тому назад, когда сердце начало давать первые сбои. Тогда на консультации у знаменитого профессора Дебейки ему было категорически рекомендовано сменить характер работы или в крайнем случае заняться бегом по утрам.
Джэкоб работу менять не собирался: она доставляла ему удовольствие, несмотря на потрясения и трудности, позволяя чувствовать себя полноценным человеком вопреки мнению жены Сьюзен, его вечной любви и вечного страдания. Поэтому он занялся бегом, хотя и считал это лишь данью моде.
Джэкоб постепенно втянулся в утренние пробежки — вначале по тихим скверам южной части Вашингтона, где у него был свой дом, перед отъездом на службу в Лэнгли. И вот теперь, уже больше года работая в ФРГ, он спозаранку бегал по аллеям парка на окраине Бад-Годесберга — тихого городка, расположенного рядом с Бонном. Затем в машине возвращался домой, принимал душ и ровно в восемь утра входил в просторный кабинет советника посольства и одновременно начальника секции главной резидентуры ЦРУ в ФРГ.
Джэкоб неторопливо свернул на главную аллею парка. О работе в эти минуты он старался не думать, заставляя себя вспоминать разные приятные эпизоды из своей жизни. Машинально замедлил бег, когда в конце аллеи в тумане появились два силуэта.
«Странно, — прикинул Эриксон, — в это время здесь обычно не бывает ни души».
Он бежал навстречу. Приблизившись шагов на двадцать, он разглядел, что один из них — невысокий, в теплой зеленой куртке, джинсах и тяжелых ботинках армейского образца — держал в руке то ли велосипедную, то ли мотоциклетную цепь. Другой — долговязый, в темном плаще и в фуражке — стоял посреди аллеи, широко расставив ноги.
Эриксон тихо произнес: «Аллен!» Из-за кустов сразу же появился и побежал рядом с Джэкобом в таком же медленном темпе стройный, плотно сбитый, невысокий молодой человек, одетый, как и Эриксон, в легкий шерстяной тренировочный костюм.