— Полешко?
— Я говорю, может, подтопить придется. Вон у тебя помощники какие бравые — расколют?
— Хорошо. Чуть позже. А пока вот что скажите мне, Евдокия Николавна. В тот день, когда слег, Павел Никодимыч принес что-нибудь в дом?
— Не донес. По дороге бросил. Бегала — подобрала. Березка молоденькая.
— Тоже у сарая лежит?
— Не, милок. Распилила да сожгла. Ему она ни к чему, а мне мешалась. Сухонькая. Я ее мигом, — Тужилина вдруг осеклась и встала руки в боки. — А чтой-то ты мне все мелкие вопросы задаешь? Ишь, какой дотошный. Про березку, про топор. Зачем тебе?
— Хорошо. Будут вам вопросы и покрупнее, — Изместьев пересел поближе к свету, к лампе. — Вы сказали, Павел Никодимыч воевал?
— У, орденов — на подушке не помещаются.
— И характер — боевой, соответствующий?
— Может, и был когда. А теперь... на печи воюет. С тараканами.
— Какой он? В двух словах. Злой? Добрый? Жадный?
— Что ты. Окстись — какой злой. Не-е-ет. Он жалостливый... Может, и вспыхнет иной раз... Сердится, когда обижают.
— Вас?
— Зачем меня? Я сама кому хошь... так махану, что не обрадуется.
— Стало быть, сердится? Не может видеть, когда с кем-нибудь поступают несправедливо?
— Вроде так. Верно.
— И как в таких случаях поступает?
— Кипит... Ой, да куда ему. Думает, воевало не растерял. Пошумит, да и за бок схватится.
Изместьев приподнялся.
— Евдокия Николавна, мы немного побеседуем с хозяином дома? Не возражаете?
— Он же, — запнулась Тужилина. — Иль из памяти вон?
— Не волнуйтесь, мы не забыли.
— Милок, — не на шутку встревожилась она. — Ты и впрямь что-то худое задумал?
— Нам необходимо побеседовать.
— Это как же — больного терзать?
— Не повредим, — сказал Севка.
— Э-ка, не повредим. Нет! — отрезала она. И ускользнула в комнату, прикрыв за собой дверь. — Нельзя! Не пущу!
9— Стало быть, так, — выключив магнитофон, негромко сказал Изместьев. Приступаем к самому главному. Напоминаю. Действовать осмысленно, сообща... И еще немного теории. Преступлению всегда сопутствует аффект. Если преступник новичок — а в этом у меня уже нет сомнения, — то в психике его под влиянием аффекта происходят существенные отклонения. Изменяется мыслительный процесс, скорость и правильность ответов, реакций организма, по-другому распределяется внимание, иначе закрепляются и сохраняются навыки и тому подобное. И, что особенно важно, остаются следы преступления. В заметной форме. И наша с вами задача — вызвать аффективные следы, суметь проследить их и зафиксировать.
— Не потянем, — сказал Иван.
— И откуда вы все знаете? — Севка весь вечер восхищался новым знакомым.
— Набор слов, — продолжал Изместьев. — По очереди, строго по одному. Там, в сторожке, вас интересовало, зачем я исписываю лист. Причем разными, будто бы не связанными друг с другом словами. Теперь понятно?.. Он отвечает. Тоже словом. Любым. Первым попавшимся, какое придет в голову. Мы с вами фиксируем время и степень волнения... Метод ассоциативный... Если предъявляется обыкновенное слово, не связанное с печальным событием, то и отвечает он обыкновенно. Строго детерминированно — здесь нет ничего случайного... А вот когда предъявляется слово, которое вызывает аффективное воспоминание, тогда, во-первых, все сильно тормозится. Во-вторых, ответ с явными признаками возбуждения. Заминки, многословие. Ответ, как правило, примитивнее, чем обычно. И в-третьих — окрашенная реакция... Кроме того, словесный ответ напрямую связан с мышечным действием. Надо бы измерять еще и усилие — например, нажим руки. Простенький прибор. При возбуждении сила сжатия увеличивается, и стрелка дрожит, скачет или плавно идет вверх. К сожалению, прибора у нас с собой нет, и поэтому, Ваня, возьмешь его руку в свою — вот так — и последишь, что с нею будет происходить. А ты, Всеволод, помимо магнитофона, будешь еще и записывать его ответы.
— Он же не говорит.
— Это моя забота, В крайнем случае, постараюсь прочесть по губам. Ваше дело — точно фиксировать. Вот ручка, бумага. И не забудьте про магнитофон, надо вовремя перевернуть кассету... Кажется, ничего не упустили... Пошли?
— Что-то неохота, — замялся Иван.
— Вот это новость. Почему?
— Фигня какая-то.
— Ага, — смущаясь, поддержал приятеля Севка. — Вообще-то похоже на издевательство.
— Ну, богатыри, — возмутился Изместьев. — Приехали... Я же вас предупреждал.
— А если окочурится?
— Исключено.
— Да ну, — упрямился Иван. — Неохота.
— Послушайте, молодые люди. В конце концов, это необходимо прежде всего вам. Подумайте хорошенько. Иного способа доказать его вину нет.