— А ты кто вообще-то? Правда, сторож? Разговариваешь как-то не по-советски.
— Может быть, я пойду? С вашего разрешения.
Не понимаю, отчего мои слова так задели Притулу. Он вышел из себя.
— Мы не люди для тебя, да? Брезгуешь, да?.. Уу. Чпокнул бы промеж глаз.
— Не заводись. — Агафонов сдерживал приятеля как мог.
— Заткни собаку!
Цыпа, как на грех, лаяла взахлеб.
— На нервы действует!
Агафонов решил ее приманить.
— Кыс. Кыс. Иди сюда. Воротничок сделаем. Шапочку. Не бойся. Иди.
Я закричал:
— Цыпа! Не подходи! Чужой! Цыпа!
— Прикрой варежку!
— Цыпа! Убегай! Уходи!
— Умолкни, тебе говорят! Тварь.
— Цыпа! Домой! Беги, Цыпа! Домой!
Притула сбил меня с ног.
— Лежи и не дрыгайся. — Коньячным перегаром он дышал мне в лицо.
Я услышал жалобный собачий взвизг. А потом увидел Агафонова. Он нес мою Цыпу, одной рукой держа ее за загривок, а другой, как намордником, прихватив ей пасть, чтобы она не кусалась.
— То-то же, — Притула пнул меня и отпустил.
— Сволота, — сказал Агафонов. — Представляешь? Цапнула... Больно, зараза.
— Отпустите, — говорю. — Прошу вас.
— Заныл.
— Что мы вам сделали?
— Разговаривать не умеешь.
— И она тоже, — сказал Агафонов. — Сейчас камушек на шею и в воду. Как думаешь, выплывет?
— Лафа, — радовался Притула.
— Не делайте этого.
— Тебя не спросили. Дохлятина. Вшиварь. Во — понял?
— Молодые люди... Предупреждаю.
— Славка! — Агафонов заметил, что я достал поводок.
— А, ты так?
Я бросился выручать пса. Притула подсек меня, сбил с ног. Придавил и стал выкручивать руку. Я вскрикнул от боли.
— Дай я ему врежу! — Агафонов схватил Цыпу за задние ноги и размахнулся. — Смотри, козел!
Цыпа извивалась, визжала и плакала.
— Прошу вас... Не делайте этого.
— Ка-а-ак шарахну сейчас!
Я пополз к нему на коленях.
— Прошу... Только не это... Все, что хотите... Меня. Лучше — меня... Пожалуйста. Прошу вас.
— Во дает.
— Ну, пожалуйста... Я вас очень прошу.
Цыпа охрипла от визга и лая.
— Штуку даешь?
— Что?
— Стольник, чего, — объяснил Притула.
— Деньги? Сто рублей?.. Боже мой, да конечно. Найду. Непременно найду. Я займу.
— Где ты займешь-то? Займет он.
— Сейчас надо, батя.
Я говорю:
— С собой таких денег не ношу. Но я найду. Сегодня же. Можете мне поверить. Соберу. Отдам.
— Не, — сказал Агафонов. — Деньги на бочку.
Тотальное унижение. Я просил их, умолял, уговаривал.
— Пойдемте. Здесь рядом. Отдам все, что у меня есть. Слышите? Все. Деньги, книги, магнитофон, приемник, одежду.
— Ха, — сказал Притула. — Мы пойдем, а там нам — крышка.
— Лесом. Никто не увидит.
Агафонов поднял над головой несчастную Цыпу. Самое страшное, как я теперь понимаю, что он играл в это, радовался, как ребенок.
— Раз!.. Считаю до трех. Раз!
От безвыходности, от беспомощности я буквально завыл.
— Не-е-ет!
— Два!.. Два с половиной!
— Не-е-ет! — Я катался у него в ногах. — Не-е-ет!
— Два с половиной!.. Три!
Он с размаху ударил ее оземь. Она страшно, коротко взвизгнула. И затихла.
Сердце у меня зашлось. Я перестал испытывать страх. Я должен разорвать их на куски, чего бы мне это ни стоило. Я задушу их. Сейчас. На месте. Вот этими самыми руками.
И тут я сначала... даже не увидел, а скорее услышал... Хряск. Мощный глухой удар. Сзади. По спинам им, по головам. Наотмашь.
Кто? Откуда?
Это было так неожиданно.
Старик. В глазах гнев и безумие, в руках толстый березовый кол.
Крики, стоны. Кровь.
Он добивал их... Мой избавитель... Павел Никодимыч Хопров... Он защищал человека, которого никогда прежде не видел, не знал.
Но тогда я испытывал только ужас... Кажется, что-то кричал. Не помню. Ушел ли я, уполз, убежал? И как вынес Цыпу? Ничего не помню.
Бедный старик...
13За стеной что-то звякнуло и разбилось.
— Бабуля хулиганит, — сказал Севка. — Хорошо привязал?
— К лавке.
— Сиди. Не убежит.
Изместьев вынул кассету.
— Вот. Теперь вам известно все. Пожалуйста. На ваше усмотрение. Я свое слово сдержал. Можете действовать дальше.
— Сгодится, — Севка сунул кассету за пазуху.
— Приморили, — показал Иван на Хопрова. — Уснул наш хозяин.
— Герой.
— Поехали?
— Минутку, — попросил Изместьев. — Что вы решили?.. Мне важно знать, чтобы как-то располагать своим временем... Приготовиться... Когда вы передадите кассету следователю?
— А хоть завтра.
— Что ж... будь, что будет, — задумчиво сказал Изместьев. — Н-да... Я был на что-то годен в этой жизни... Прощайте, молодые люди. — Он промокнул платком потный лоб. — Кстати, вы смело можете показывать на меня. Я вас увлек, убедил, спровоцировал. Это моя идея — допросить больного старика. Все организовал и осуществил я один, а вы лишь при сем присутствовали. Вы — свидетели, зрители, понятые. Вы следили за тем, чтобы эксперимент проводился по возможности корректно. И только. Договорились?