— Что это еще за фокусы, товарищ Мальков?
— Не фокусы, Владимир Ильич, а решение Оргбюро ЦК: не выезжать вам из Кремля без охраны.
— Гм-гм! Решение? Что-то я его не видел. Может быть, потому, что я не член Оргбюро?
— Вы езжайте спокойно, Владимир Ильич, а я вслед за вами. Тогда нас сразу и пропустят.
— Ну уж это совсем ерундистика: гонять вторую машину! И нечего смотреть на меня. Извольте садиться, всем хватит места в одной машине. Поехали!
Приходилось пускаться на всякие хитрости. Вот и Гиль под видом помощника сажал рядом с собой чекиста Чубарова.
— Товарищ Чубаров! — обратился к нему Владимир Ильич. — Вам нетрудно будет взять вот этот бидон? Только держите, пожалуйста, поосторожней, не расплескайте молоко.
Машина тронулась. Владимир Ильич сидел задумавшись, не произнося ни слова: он был еще под впечатлением недавнего митинга. Потом мысли перенеслись в Лесную школу. «Как там Надюша? Как хорошо, что удалось уговорить ее поехать. Лесной воздух должен ей помочь». Он вспомнил о ребятишках, представил себе, какой радостью засветятся их бледные личики, когда получат они подарки, когда заведут вокруг елки хоровод. Как всегда при мысли о детях, лицо его осветилось ласковой улыбкой.
По Театральному проезду поднялись на Лубянскую площадь. Гиль озабоченно поглядывал по сторонам: ехать приходилось по трамвайной колее, свернуть в сторону из-за сугробов не было почти никакой возможности. В летящем снеге смутно виднелись темные дома, маячили силуэты прохожих. Гиль подумал, что надо бы протереть стекло, решил, что сделает это поближе к Сокольникам.
Едва проехали Орликов переулок и стали поворачивать на Каланчевку, как кто-то крикнул: «Стой!», размахивая руками, побежал к машине. Гиль только прибавил скорость, круто повернул. Вслед раздался пронзительный свист, где-то далеко впереди кто-то откликнулся таким же свистом. Все это Гилю не понравилось.
— В чем дело? — послышался голос Владимира Ильича.
— Пьяный, наверное, — пожал плечами Гиль.
— Гм… А не патруль?
Гиль промолчал.
Благополучно миновали вокзалы, выехали на Сокольническое шоссе. Стали приближаться к Калинкинскому пивному заводу. Здесь хотя и была трамвайная колея, но снегу намело порядочно, машину стало подбрасывать. Чубаров, старательно державший бидон с молоком, тихо бормотал: «Тише ты!», но Гиль не только не замедлил ход, а даже газанул, напряженно всматриваясь в дорогу, посредине которой вдруг замаячило несколько невесть откуда взявшихся фигур.
— Стой! — послышался крик. — Стой, кому говорят! — Человек размахивал руками.
«Патруль? Не похоже, — тревожно думал Гиль. — У патрульных винтовки да и нарукавные повязки. А это… хотя в такой снегопад ни черта не разглядишь».
— Ванька, не бандиты ли? — шепотом спросил он у Чубарова.
— Степка, постарайся проскочить, — встревоженно прошептал Чубаров и, придерживая одной рукой бидон, другой схватился за пистолет.
— Стой! Стрелять будем! — послышался новый окрик.
— Товарищ Гиль, остановитесь, в самом деле! — подал голос Владимир Ильич. — Давайте выясним, в чем дело. Надо же соблюдать дисциплину!
«Черт, а может, и в самом деле патруль? — на мгновение усомнился Чубаров. — Еще начнут стрелять по машине и, не дай бог…» — он уже собрался схватить Гиля за руку, но тот и сам затормозил: сработал автоматизм, привычка слушаться Ленина, немедленно выполнять его указания.
У самого моста машина остановилась. Тотчас к ней бросились несколько фигур с криками:
— Выходи! Живо!
— В чем дело? — спросил Владимир Ильич, приоткрывая дверцу.
— Выходи, не разговаривай! — Неизвестный схватил Ленина за рукав, дернул к себе.
Все еще уверенный в том, что это только обычная проверка и недоразумение сейчас разъяснится, Владимир Ильич спокойно вынул свое удостоверение.
— В чем дело, товарищи? Кто вы?
И тут Гиль, уже смекнувший, что на них напали бандиты, уже приготовивший пистолет, с ужасом увидел, что двое бандитов приставили к голове Ленина револьверы, а третий грубо его обыскивает, вытаскивает из бокового кармана бумажник и браунинг, вырывает из рук удостоверение. «Стрелять? Ну хорошо, одного, а то и двоих я ухлопаю, но эти, что держат под прицелом Владимира Ильича, немедленно выстрелят. Ленин будет убит!.. Нельзя рисковать, не имею права. Эх, не надо было слушаться Ильича, вполне могли бы проскочить!»
Тем временем Мария Ильинична, вместе с Чубаровым тоже вышедшая из машины, но не понимавшая еще, как и Владимир Ильич, всей опасности происходящего, бросилась к бандитам с возмущенным возгласом:
— Какое вы имеете право обыскивать! Ведь это же товарищ Ленин! Предъявите ваши мандаты.
— Мандаты? — ухмыльнулся один из налетчиков. — Уголовным, мадам, никаких мандатов не надо. Вот наш мандат! — потряс он пистолетом и загоготал.
Тут налетчики заметили, что шофер все еще сидит на своем месте.
— А ну выкатывайся! Да поживей!
Гиль, едва успев сунуть в карман своей кожаной тужурки пистолет, неохотно покинул машину. Тотчас на его место забрался один из налетчиков, остальные вскочили на подножки, продолжая держать под прицелом высаженных. Машина рванулась с места…
С минуту все стояли ошеломленные, обескураженно глядя на опустевшую дорогу.
Первым опомнился Владимир Ильич.
— Да, ловко! — сказал он не без иронии. — Вооруженные люди и просто так, за здорово живешь, отдали машину.
Гиль быстро повернулся, чтобы объясниться, но Владимир Ильич успокаивающе поднял руку:
— Нет, нет, вы совершенно правильно поступили, что не стреляли. Тут силой мы ничего не сделали бы. Очевидно, мы и уцелели только благодаря тому, что не сопротивлялись. Жизнь или кошелек! — усмехнулся он. — Да разве тут есть выбор?
«Боже мой! — только сейчас испугалась Мария Ильинична. — Ведь жизнь Володи была на волоске». Она побледнела и на минуту закрыла глаза. Отвлек ее голос брата:
— Товарищ Чубаров! А вы что же, молоко все-таки спасли? — В голосе Владимира Ильича слышался едва сдерживаемый смех.
Все взглянули на Чубарова, который стоял, бережно держа в руках бидон с молоком. Вид его, несмотря на драматизм положения, показался настолько комичным, что все дружно расхохотались. Смеялся своим чудесным искренним смехом Владимир Ильич, махая руками и приговаривая: «Уморил, совсем уморил!», не выдержала и рассмеялась Мария Ильинична, вдруг почувствовавшая облегчение оттого, что опасность миновала, гулко хохотал Гиль, наконец, мотая головой, засмеялся и сам Чубаров.
Это маленькое происшествие разрядило атмосферу.
— Ну-с, так что же будем делать? — спросил Владимир Ильич, оглядываясь по сторонам. — Надо дать знать в Чека. Необходимо позвонить. Откуда только?
— А тут, по-моему, рядом Сокольнический райсовет.
— Хорошенькое дело! Значит, нас под самым носом у районного Совета ограбили? Ну и ну! Что ж, пойдемте.
IV
Тем временем машина, похищенная бандитами, мчалась на предельной скорости. За рулем ее сидел Колька Заяц, недаром еще имевший и кличку Шофер: он действительно был опытным шофером, давно уже, впрочем, переменивший свою честную специальность на профессию налетчика. В машине сидели главарь шайки Янька Кошелек и его ближайшие подручные: Павлов по кличке Козуля, Волков — он же Ванька Конек и Кириллов — Ленька Сапожник.
— Куда править? — спросил Заяц главаря.
— Погоди, — отмахнулся тот, вертя в руках совнаркомовский пропуск. — Какую фамилию назвала та баба?
— Левин какой-то, — сообщил Козуля.
— Балда! Не Левин, а Ленин, — перебил Ванька Конек.
— Ленин? — удивился Ленька. — Тот самый?
— Ну да! — усомнился Кошельков. — А ну остановись-ка! — Торопливо зажегши спичку, он развернул совнаркомовское удостоверение Владимира Ильича. — Фью! Ах, идиоты, фраера дешевые, это мы самого главного большевика упустили! Поворачивай назад! — вдруг заорал он, придя в крайнее возбуждение.