В тот же день, как меня привезли, милиция наладила погоню на восьми лошадях за этим волчиной, но вы представляете наши леса, таежные трущобы, снега по грудь. Найти там человека не так-то легко, тем более что зимний день с воробьиный коготок, а ночи темные.
В больницу меня привезли почти без дыхания, не думали, что выживу, потом пришлось в областную клинику перевезти, там две операции делали, и только через год я, слабый, худой, похожий на мертвеца, выписался наконец из хирургического корпуса.
Посмотрел я на себя в зеркало и, стыдно сказать, заплакал. Ведь я был до этого человек как человек, здоровый, молодой, сильный, а теперь самому страшно взглянуть. И к тому же инвалид. О работе пока запретили и думать.
Но оказалось, что есть еще и хуже несчастья — перестал я получать письма от жены. Бедная моя жена! Сколько она там на фронте перемучилась, как она тревожилась, узнав про мое ранение! А едва я стал поправляться, как с ней что-то там приключилось. Куда я только не писал, но никак не мог добиться толку. Думаю, вам нетрудно себе представить мое душевное состояние в те черные для меня дни.
Если бы я хоть мог работать, то все же сколько-нибудь отвлекался бы от своих неотвязчивых, тяжелых дум. Стыдно признаться, какие малодушные мысли приходили тогда мне в голову, и лишь одно мешало уйти из жизни — мысль о том, что только я один знаю в лицо желтоглазого бандита, натворившего столько преступлений. Ведь он и у меня отнял буквально все: здоровье, работу, возможность защищать Родину. Нет, я должен был его найти! Должен!
Меня мучило сознание, что, пока я тут валяюсь в постели, там, где-то в тайге, бродит матерый волк, выглядывая себе новую жертву. Каких только планов я не разрабатывал, с помощью которых можно было выследить и схватить этого бандита! Как только немного окрепло здоровье, решил начать действовать.
Прежде всего направился в областное управление милиции. Там внимательно выслушали все, что я рассказал, но от помощи моей вежливо отказались. Оказывается, примерно в тех же местах, где орудовал Желтоглазый, была выслежена и арестована банда из трех человек, пытавшаяся ограбить магазин. Преступники пытались бежать, но были убиты. Товарищ, беседовавший со мной, полагал, что один из них и был тот самый бандит, с которым я столкнулся в тайге.
Меня, однако, эти разговоры не убедили, и я обратился к заместителю начальника управления подполковнику Егорову, о котором не раз слышал, что это интересный, живой человек, настоящий знаток своего дела.
— Что же, — сказал он, выслушав мое довольно необычное предложение, — ведь вообще наша работа без помощи населения не стоит ломаного гроша.
Прежде всего он затребовал из архива снимки убитых бандитов, о которых мне рассказывали. Естественно, что по фотографиям, снятым с мертвецов, трудновато было судить, как они выглядели при жизни, но я мог под присягой заявить, что ни один из них ничем не был похож на Желтоглазого.
Дело по розыску Желтоглазого было вновь поднято. Я с ним ознакомился. Тот факт, что у этого бандита оказался обрез из армейской трехлинейки, навел следствие на мысль, что он, возможно, дезертир. Соображение это хотя и не подтвердилось, но тем не менее навело работников милиции на след некоего бандита Жоглова.
Незадолго до того он вышел из тюрьмы, где сидел по делу о незначительной краже, однако имелось подозрение, что в краже он попался умышленно, чтобы ускользнуть от обвинения в более тяжком преступлении — в убийстве, связанном с грабежом.
За это время, пока я болел, никто не встречал этого Жоглова. Не слышно было о человеке с обрезом и в соседних областях, но в некоторых наших районах участились случаи краж лошадей, коров и другого скота.
— Возможно, что и ваш Жоглов тут прикладывает руку, — сказал мне подполковник. — Чем-то ему нужно жить, вот он и добывает себе мясо. Но не мясом единым жив человек, — пошутил он, — следовательно, часть мяса бандит должен продавать. Верней всего, что он это делает через другие руки. Мы уже интересовались личностями, которые поторговывают мясом, не имея своего скота. Неплохо, если и вы включитесь в эту работу. Вам в ряде случаев будет даже удобней действовать, чем нашим товарищам.
Вышел я от Егорова окрыленный. Ведь он был первый, кто посмотрел на меня не как на никуда не годную развалину, а как на человека, который еще может быть полезным в государственном деле.
Незаметно для себя дошагал я до дома и только у калитки сообразил, что за всю дорогу я не задыхался и ни разу не присел ни на одну скамейку, что попадались в пути. А ведь еще вчера квартала не мог пройти, чтобы не отдохнуть.
Мне кажется, что именно с этого дня я начал по-настоящему выздоравливать. Вскоре после нашего разговора с подполковником Егоровым получаю я приглашение от управляющего трестом «Обллесзаг», в системе которого я работал до своей катастрофы. Конечно, я тотчас приковылял в трест. Управляющий поговорил со мной о том, о сем, о здоровье, о планах на будущее, и когда я ему сказал, что ничего доброго от своего будущего не жду, он неожиданно предложил мне поступить к ним в трест на инспекторскую работу.