— Да бросьте вы... — успокаивала она меня. — Этот геолог как приехал, так и уедет. Никому он ничего не скажет. Зато я приберегла для вас сюрприз, узнала от Серафимы Кузьмовны, когда приедет ее обожатель.
— Неужели так прямо и спросили? — ужаснулся я, боясь, что эта болтушка провалит нам всю музыку.
— Зачем считать меня окончательной дурой? — обиделась она. — Я просто сегодня утром сказала ей, что мне нужно было бы мяса, лучше всего, если бы говядины, и она пообещала, что, может быть, поздно вечером в субботу, а верней, что утром в воскресенье что-нибудь сообразит.
«Суббота! — прикидывал я в уме. — Сегодня четверг. А что, если этот Трофим Егорыч, или как его еще зовут, уже здесь и Серафима Кузьмовна только дожидается его отъезда, чтобы продать привезенное мясо? Нужно, пожалуй, пойти проверить, как обстоит дело у нее на задворках, вчера там не было свежих следов».
Однако когда я пошел «прогуляться», то этот чертов геолог увязался за мной.
— Куда собрались? — спросил он, догнав меня. — Надеюсь, не на розыски?
— Нет! — сердито отрезал я. — Просто хотелось пройтись одному. Нужно обдумать одно дело.
— Обдумывать нужно вдвоем, — улыбаясь, ответил геолог. — В этом отношении я привык следовать любимой поговорке моего начальника, подполковника Егорова: «Ум хорошо, а два лучше». Он мне поручил связаться с вами.
— Так вы от него! — обрадовался я. — Вот хорошо! А то я не знал, что мне следует предпринять.
— Для вас самое главное — ничего не предпринимать, — ответил мой собеседник уже официальным тоном. — Кстати, зовут меня лейтенант Ивкин. Все, что нужно, сделаем мы. Я и так убедился, что обо всей этой операции осведомлено слишком много людей. Взять хотя бы ту же Марию Петровну, зачем ее-то нужно было посвящать в такие дела?
— Зато благодаря ей я узнал, что Маслянников будет здесь если не сегодня и не завтра, то обязательно в субботу, — возразил я.
— Едва ли, — покачал головой лейтенант. — Верней, что он вовсе не появится здесь больше. Кроме здешнего пункта, у него есть еще три. На одном из них, самом дальнем, его на днях проворонили, теперь ожидают на двух промежуточных. Сюда же я приехал на всякий случай, если ему взбредет в голову изменить свой обычный маршрут. Вас я попрошу остаться здесь, пока Маслянникова не арестуют, чтобы вы помогли его опознать.
В пятницу мы с лейтенантом несколько раз по очереди проверяли, не появились ли новые следы на огороде Серафимы Кузьмовны, но там не было ни новых, ни старых. Выпавший снежок запорошил все колеи.
Наступила суббота. Возможно, что в сумерки должен был пожаловать долгожданный гость. Лейтенант накануне вызвал к себе в помощь милиционера из райцентра, но тот что-то не появлялся.
— Начинает смеркаться, — сказал наконец лейтенант, взглянув в окно. — Больше задерживаться нельзя. Пойду один.
— Пойду с вами! — вскочил я, хватаясь за полушубок.
— Не выйдет! Посторонним там делать нечего, — возразил лейтенант подчеркнуто спокойным тоном. — И вообще, вероятней всего, сегодня никто не явится.
Я настаивал чуть ли не с пеной у рта, убеждая его, что преступник от него одного обязательно сбежит.
— Не сбежит! — скривил губы лейтенант. — Не таких приходилось брать. — Но под конец согласился и даже дал мне свой запасной пистолет.
В гости к Серафиме Кузьмовне мы отправились не через калитку, а известной уже нам дорожкой для особо дорогих гостей, через огороды. Немного обождали, пока она вышла в сарай доить корову, и прошли прямо в избу.
Пес, как и следовало ожидать, поднял гам и этим заставил хозяйку вернуться.
— Здравствуйте! — сказала она, разглядев нас. — Зачем пожаловали?
— Да вот хотим на квартиру к вам устроиться временно, — объяснил лейтенант. — Мы ненадолго.
— Никак не могу пустить, — наотрез отказала Серафима Кузьмовна на этот раз самым обычным русским языком, без малейшего жеманства. — Я женщина одинокая, цельный день на работе, а вы тем более мужчины.
— А вы разве не пускаете мужчин к себе на постой! — придрался к слову лейтенант.
— Ну что вы! — возмутилась хозяйка. — Что люди говорить станут?
— А как же Трофим Егорыч к вам наведывается?
— Какой Трофим Егорыч? — вспыхнула хозяйка. — На одинокую вдову всякий зря наговорить может.