— А, что толку! — махнул рукой старик. — Сам два дня как переехал. Только к мусорному ящику дорогу знаю да к трамвайной остановке. Постой, постой... какой, ты говоришь, дом? Четырнадцать?.. Вроде я такой где-то видал... Вот что, иди прямо, пройдешь стройку — повернешь направо и наискосок...
— Наискосок, — повторил агент 008.
— Эх, — покачал головой дед, — не найдешь ведь ты сам! Тут так все напутано, такой винегрет!.. Ладно! — махнул он рукой. — Пойдем — провожу...
Они миновали стройку, свернули направо, потом налево и вышли к дому номер сорок один.
— Вон какая петрушка! — обескураженно произнес дед. — Ну-ка пройдем немножко дальше...
Они прошли дальше и наткнулись на дом номер два.
— Извини, товарищ, — сказал дед. — У меня щи на плите стоят. Мне домой надо.
Они повернули обратно, но вскоре остановились. Дорогу преграждал дощатый забор.
— Откуда здесь забор? — недоуменно спросил дед. — Когда мы шли туда, его не было.
— Не знаю, папаша, — огрызнулся шпион. — Я не здешний.
Они пролезли в дырку, миновали еще два дома и вышли к трансформаторной будке.
— Шабаш, заблудились, — вздохнул старик, перевернул ведро и сел. — А все из-за тебя! Ходят здесь разные, выспрашивают... Как я теперь дом свой найду?!
Он подпер щеку рукой и, неожиданно переменив тон, заискивающе попросил:
— Ты уж меня не бросай... Вместе будем выбираться. Ты теперь за меня ответственный...
Стало темнеть. Они еще минут сорок покружили по дворам, пытаясь узнать дорогу у прохожих, но тщетно. Каждый знал только свой дом и боялся отходить от него дальше чем на тридцать шагов. Наконец уставшие и голодные товарищи по несчастью вышли снова к будке и в изнеможении прислонились к ее стене.
— Садись, — великодушно разрешил дед и, подвинувшись, уступил Монду краешек мусорного ведра. — Чего там считаться, теперь у нас все общее...
Старик достал из кармана кусок сала, вытер о штаны и, откусив половину, протянул остаток шпиону. Обычно брезгливый Монд ногтем счистил с сала приставшие крошки и жадно набросился на свою порцию. Уничтожив ее, он поднялся с ведра, зашел за угол, чтобы не делиться с дедом своими собственными запасами, достал из кармана шпионский огурец и слопал его вместе с планом города. Когда он вернулся к своему незадачливому провожатому, тот стоял на перевернутом ведре и, словно собака-ищейка, поводил носом из стороны в сторону.
— Щами горелыми пахнет, — сказал дед, — это мои... Ну-ка ступай за мной.
Он зашагал впереди, высоко задрав нос и принюхиваясь, а Монд с помойным ведром пристроился у него в кильватере. Они вышли к знакомому забору с дыркой, пролезли в нее, обогнули стройку...
— Кричи «ура»! — радостно воскликнул дед и с размаху хлопнул Джеймса по плечу. — Вон мой дом! Теперь я тебя никуда не пущу. Ночевать у меня останешься. Все равно тебе сегодня отсюда не выбраться...
Измученный агент 008 не сопротивлялся...
— Мы теперь с тобой вроде как породнились, — возбужденно говорил старик, хлопоча на кухне. — Тебя как звать-то?
— Василий Петрович Щукин, — заученно представился шпион. — Родился в одна тысяча девятьсот двадцать девятом году в семье рабочего. Образование среднее. Холост...
— Женим, — перебил его хозяин, — на этот счет не беспокойся. У меня племянниц целая куча...
Дед поставил перед гостем сковородку с дымящейся яичницей и, приветливо глядя ему в рот, продолжал:
— А меня дядя Миша зовут. Да ты ешь, ешь, не стесняйся. Как говорится, еда не беда, было б куда!
Закусив, новоявленный Щукин повеселел.
«А что, если я завербую этого старика? — подумал неблагодарный шпион. — Квартира неплохая: балкон, солнечная сторона. Поселюсь здесь, потом можно будет поменяться на двухкомнатную».
Эта мысль пришлась Монду — Щукину по душе, и, когда легли спать, он решил вызвать деда на откровенный разговор.
— Дядя Миша, а ты где работаешь? — хитро начал он издалека, как его учили в шпионской школе.
— Я-то? — отозвался с раскладушки хозяин. — О, брат, у меня работа такая, что не каждому доступна. Потому как ответственность очень большая. Чуть что не так — и нет человека...
У диверсанта сперло дыхание, и, чтобы не выдать своей радости, он накрылся с головой одеялом. Через некоторое время, успокоившись, Щукин снова высунул голову.
— Рассказывай, рассказывай, дядя Миша, я слушаю... Так кем ты, говоришь, работаешь?
— Шеф-поваром в столовой номер три, — гордо произнес хозяин. — Знаешь, какая это работа? Тут ведь кого попало не поставишь! У нас как? Чуть клиенту не угодил — он уж больше к тебе не придет. Потеряешь клиента! И пойдет он, к примеру, в столовую «Арктика». А там ведь антураж: все как на Северном полюсе. Холод собачий, официантки в унтах ходят. И кормят одними консервами. Так разве я могу едоку дать возможность переметнуться? Да ни в жизнь! Я знаю, многие нашу профессию недооценивают. А только без нее никуда! Еда, брат, — это великое дело!