— Идет наш!..
Уюк сделал вид, что ремонтирует приборы, Федор присел и взялся за живот, а Савва остался у двери. Растрепин шагнул в башню, быстро оглядел всех и, ничего особенного не заметив, воскликнул с деланным весельем:
— Что вы, хлопцы, приуныли?
— Да черт его знает, отравился, что ли, чем, — сделал страдальческое лицо Федор. — Как толченое стекло в животе...
— Все пройдет, перемелется!..
— Все ли? — спросил Уюк, но Федор так взглянул на него, что тот сразу же замолчал.
— А что, братцы, может, в карты сыграем, а? — предложил Бакай. — Хоть отвлечемся от грустных мыслей.
— Мне надо вот эту цепь проверить, где-то утечка есть, — отказался Уюк и включил мотор, открывающий люк подающего элеватора.
— А ты? — повернулся к Савве.
— А ну тебя! Со вчерашнего нос болит...
— Так, может, с тобой?
— Вы же вроде меня избегаете. Носом, что ли, не вышел? — ответил Растрепин.
— Ну, это тебе показалось! Савва, дай карты... Садись!
И даже пошутил:
— К такому носу карты так и просятся!..
Федор начал сдавать, Савва в нарушение всех правил сел на комингс двери, а Уюк встал позади играющих, за спиной Растрепина.
Играли молча. Растрепин вообще-то играл неважно, да еще, по-видимому, от какого-то неприятного предчувствия волновался и проиграл быстро, причем на руках у него осталось порядочно карт.
— А ну давай нос!
— Ты хоть не со всей силы...
— Пощады просишь, щенок! — не вытерпел Уюк.
— Обожди! — остановил его Федор. — Зачем кричать? Надо по-хорошему... Вот что, дорогой мой, мне сказали, что ты доложил штабс-капитану о том, что я вспомнил потемкинцев. Доложил также, что я читал листовку, хотя читал я инструкцию. Украл листовку вон из-за того прибора и отдал ее господину Циглеру. Это мы знаем. Теперь скажи, о чем ты еще докладывал?
— Да что вы в самом деле! В чем меня подозреваете? Да я... — И Растрепин шагнул к двери.
— Обожди! — остановил его Федор. — Савва, посмотри там!
И к Растрепину:
— Тебя штабс-капитан спросил: «С кем еще он встречался?» Что ты ответил? И не финти, мы все знаем, только хотим проверить, какая твоя совесть.
— Братцы, да я... — и Растрепин упал на колени. — Я только... Господин штабс-капитан только приказал... чтобы я говорил, с кем ты и Уюк встречаются... А то, дескать, на «Корнилов» отправят... И вы... А остальное вел господин кондуктор Жежора...
— И только? — спокойно спросил Федор, давая знак Николаю. — Это пустяк...
— Журавль появился! — предупредил Савва.
— А ну давай нос! — взмахнул картами Федор.
Растрепин прищурил глаза, в этот момент Уюк закрыл ему ладонью лицо и толкнул к люку... Воющий крик донесся уже откуда-то из глубины шахты.
— Лезь и ты туда же, до вечера пересидишь в трюмах.
— Прощай! Может, не встретимся! — И Уюк исчез в люке.
«Что же делать? Ведь Жежора и Олейник знают, что нас тут было четверо, — думал Федор, и вдруг ему в голову пришла спасительная мысль: — Николая внизу до вечера не найдут, а там...» — И он выскочил на палубу.
А там уже творилось невообразимое: Савва Хрен стоял навытяжку перед штабс-капитаном и что-то силился сказать, но изо рта его только вылетало:
— Господин Циг... Шаф... Шен...
То ли нарочно, то ли в самом деле он никак не мог произнести длиннейшую фамилию «журавля». А тот даже позеленел от злости и кричал, уже не владея собой:
— Сгною! На «Корнилова» отправлю, швайнегунде!..
И Федор решил сразу же выполнить свой план да заодно и другому помочь...
— Господин Циглер фон Шаффгаузен-Шенберг-Эк-Шауфус, несчастье случилось!.. — доложил он.
— Что такое?
— Матросы Растрепин и Уюк о чем-то поспорили, потом схватились драться, и оба рухнули в люк!
— Как! Куда же вы смотрели?
— Я орудие протирал, не успел их разнять, — четко, как на смотру, докладывал Бакай и каждый раз без запинки чеканил фамилию штабс-капитана.
Началось следствие. На дне шахты нашли только разбившегося в лепешку Растрепина, а Уюк исчез. Савву Хрена и Бакая сначала взяли под стражу, но через день освободили: первый вообще в этот момент, как видели все, в том числе и сам штабс-капитан, не был в башне, а Федор стоял на своем — заспорили, потом сцепились. О чем спор, не знает, разнять не успел... Впрочем, некоторую роль в их таком скором освобождении сыграл и артиллерийский офицер — не мог же он допустить, чтобы и кормовая башня бездействовала из-за отсутствия личного состава. Доложил обо всем командиру, и тот, не желая навлекать неприятность на себя и бросать тень на корабль, распорядился считать происшествие несчастным случаем. Это было на руку и штабс-капитану. Тем более список людей, с кем встречался Уюк, у него остался, и он установил за всеми строжайшее наблюдение, а Жора Обжора вообще ни на минуту не отходил от Бакая. И тогда моряки приняли самое разумное в данном случае решение — прекратить пока всякие встречи.