— Ваш эксперт опытный работник?
— Только что закончил медицинский институт. Приехал по распределению. Умница, а не парень. К тому же здесь все настолько ясно, что и слепцу все понятно...
— Я хотел бы с ним встретиться.
— Сейчас?
Гюндюз посмотрел на часы:
— Нет, сейчас уже поздно, как-нибудь потом поговорим. Рабочее время закончилось...
Закрыв папку, он поднялся и внезапно раскашлялся. Прокурор Дадашлы закрыл сейф на ключ и сочувственно спросил:
— Кажется, вы простудились?
— Да, похоже, немного простудился.
— В такую погоду лучше всего не иметь никаких забот, сидеть себе у печки, а возле себя разложить груду книг! В нашем доме для приезжих печь тоже хорошо греет.
— Далеко он отсюда?
— Нет, дорогой. Наш городок очень маленький, здесь все одно, что далеко, что близко! Садовник дома для приезжих, дядя Фаттах, работает сторожем книжного магазина, того, что поблизости.
Они стояли друг против друга. Пожалуй, на всей земле не найти было б двух людей, столь сильно внешне отличающихся один от другого, как следователь по особо важным делам Гюндюз Керимбейли и прокурор Дадашлы. Один — чудовищно толстый, с поредевшими волосами, выглядел гораздо старше своих пятидесяти пяти лет, хотя одет был со вкусом: черный благопристойный костюм, черные туфли, белоснежная рубашка, модный цветастый галстук. Другой — среднего роста, стройный и худощавый, в шерстяном джемпере грубой вязки и в джинсах, казался совсем еще молодым юношей. Вряд ли кто-нибудь признал бы в нем следователя по особо важным делам при прокуроре Азербайджанской ССР, советника юстиции и, как говорил прокурор Дадашлы, к тому же Гюндюза Керимбейли. Из десяти девять решили бы, что он футболист.
4
Гюндюз Керимбейли и прокурор Дадашлы вышли из здания прокуратуры вместе. Дадашлы, нахмурившись из-за ненастной погоды, нахлобучил шляпу на лоб, затем, посмотрев в сторону книжного магазина, громко поздоровался:
— Добрый вечер, дядя Фаттах!
Сторож с противоположной стороны улицы отвечал:
— Добрый вечер!
— Не хочешь перейти к нам?
Дядя Фаттах, поднявшись с топчана, застегнул пуговицы телогрейки, пересек улицу и, подойдя к ним, снова сказал:
— Добрый вечер.
Как и Гюндюз, прокурор Дадашлы тоже во второй раз поздоровался со сторожем и, наверное, чтоб не задерживаться в такую погоду долго на улице, сразу перешел к делу:
— К нам из Баку гость приехал, дядя Фаттах, остановится в доме для приезжих.
Дядя Фаттах посмотрел на советника.
— Очень хорошо сделает! С удовольствием, рады будем встретить. Место для него найдется.
Дадашлы обратился к Гюндюзу Керимбейли:
— Слушать дядю Фаттаха — все равно, что еще один университет окончить. К тому же он в нашей гостинице и садовник и администратор. Одним словом, всем этим домом распоряжается он. Да еще и сам там живет вместе с семьей.
Седовласый, седобородый сторож, видимо, понравился и следователю по особо важным делам.
Заметив это, прокурор Дадашлы сказал дяде Фаттаху:
— Проводи-ка гостя прямо сейчас, пусть отдохнет немного. Дел у него много. А за книги не бойся, ничего с ними не станет, сразу же и вернешься.
Дядя Фаттах, попыхивая трубкой, улыбнулся.
— Трус умирает по сотне раз в день, а мужественный человек только раз в жизни. Чего мне бояться?
Эти слова дяди Фаттаха понравились прокурору Дадашлы. Засмеявшись, он сказал:
— Видели, каков наш дядя Фаттах? Пожалуйста, в машину.
Гюндюз Керимбейли покачал головой:
— Я лучше пройдусь пешком.
— Вот в этом мы никогда не сойдемся. Я ходить пешком не люблю. Ладно, идите отдыхайте. Завтра с утра и мои сотрудники, и милиция в вашем распоряжении. Все, что у нас есть!.. Знаю, вы не любите, когда много людей, но все, что потребуется, предоставим.
Пожимая руку Дадашлы, Гюндюз спросил:
— Об этом тоже говорят на юридическом?
Прокурор Дадашлы подхватил:
— Так точно!
Попрощавшись, они разошлись.
Гюндюз Керимбейли с дядей Фаттахом зашагали по тротуару, а прокурор Дадашлы направился к дожидавшемуся его с утра «газику», как вдруг, вспомнив что-то очень важное, повернулся назад и крикнул вдогонку Гюндюзу:
— Чуть не забыл сказать вам! Страшно подумать!
Гюндюз Керимбейли остановился и повернулся к прокурору Дадашлы.
— Я обнаружил отличную рукопись Шейха Махмуда Шабустари[5], очень редкая вещь, не позднее XVI века! Покажу вам, когда мы пороемся в моей библиотеке, — сказал прокурор Дадашлы.