Улеглось первое волнение. На поляне собрались солдаты.
— Товарищ командир, — неожиданно спросил Коноплев, — скажите, хлеб мы взяли или будем печь сами? — Его очки ярко блеснули под лучом солнца.
Отделение дружно засмеялось. Кто-то сострил:
— Зайдем в булочную!
— Разговорчики! — окинул всех взором Тропкин. — Не беспокойтесь, Зайцев, самое необходимое мы взяли...
— Остальное добудешь в бою, дорогой! — сострил Геворкян.
— Живы будем — не помрем, — подытожил Солоха.
— Отделение! — командует прапорщик. — Внимательно смотреть по сторонам, собирать ягоды, грибы, орехи!
— Какие сейчас орехи, командир? — откликается Солоха. — Сморчки если...
— А раненым кто будет? — снова спрашивает Коноплев.
— Мне бы не хотелось, — жалобно говорит Солоха.
— Отставить галдеж! Собирайте грибы молча.
Который час идет отделение по лесу. Многим уже есть захотелось. В обычной обстановке и не вспомнили бы о еде, а тут — на тебе! — только и разговоров. Жарко. Вороты распахнуты, пилотки за ремнями.
— Идем-идем, и ни одной столовой, — вздыхает Геворкян.
— Хотя бы ресторанчик завалящий попался, — откликается кто-то сзади.
— Перекурить бы, — еле слышно просит Коноплев.
— Ты же не куришь? — спрашивает Солоха.
— Я, понимаете ли, в том смысле, что очень хочется пить...
— Это бы не мешало, — подтверждает Солоха, стряхивая пот со лба. — Как, товарищ командир?..
— Отделение! Привал! — командует Тропкин. — Сидоров, Закиров, за водой!.. Остальным — отдыхать.
Солдаты валятся в траву как подкошенные. Еле сгибая ноги, садится под деревом Коноплев. У пенька пристраивается Солоха, достает бумагу, шариковую ручку и начинает писать очередное письмо.
— Здесь же почтовых ящиков нет, дорогая Солоха, — язвит Геворкян.
— А я сороке отдам — она донесет, — отшучивается старый солдат.
— Отделение, ко мне поближе, — снова командует Тропкин. Он достает из-за голенища сапога брошюру и торжественно оглядывает всех. — Прошу ушки топориком! Сейчас будем изучать наставление... по...
— ...подножному корму, — подсказывает Геворкян.
— Догадливым стал? — добродушно шутит прапорщик. — «Советы туристам». Еще древние греки, воины Спарты, знали целебные свойства растений и применяли их для залечивания ран. Древнеримский ученый Плиний, например, советовал своим ученикам носить венки из мяты, считая, что ее запах освежает и возбуждает работу мозга...
С котелками и флягами пришли Сидоров и Закиров.
— Водичка — высший сорт! — говорит Закиров. — Пейте на здоровье...
— Ключевая, — подтверждает Сидоров.
— Прошу внимания! — говорит Тропкин. — Продолжаю...
Солоха, задремав, уронил голову на грудь. Зайцев задумчиво поглаживает свою скрипку. Геворкян глотает слюну.
— Командир, можно покороче? — просит он.
Тропкин кашляет, тоже незаметно глотает слюну и упрямо продолжает:
— Сейчас весна, остро чувствуется недостаток витаминов, вспомним о крапиве...
Геворкян тайком подползает к командирскому вещмешку, где лежит буханка хлеба, гладит его и подмигивает товарищам.
— Листья крапивы богаты углеводами, белками, — читает Тропкин. — Их даже больше, чем в петрушке или сельдерее... А по количеству железа крапива занимает одно из первых мест. Обычно в пищу идут молодые листья и верхушки стебля... Салат, крапиву нужно хорошенько промыть, мелко нарезать, посыпать солью.
Солдаты начинают оглядываться, ища глазами крапиву. Геворкян тянется за кустом крапивы, обжигается, недовольно говорит:
— У нас в Армении нет такой злой крапивы...
— Геворкян, читайте дальше! — приказывает Тропкин.
— Не могу я... Есть хочу...
— Разговорчики! — останавливает его Тропкин. — Скоро контрольный пункт, что-нибудь придумаем... Подъем! Перед КП у нас должен быть раненый... Самый легкий Зайцев. Ясно? Вперед! — Тропкин вынул компас, сверил направление и снова повел свою группу,
— Хоть бы деревенька плохонькая попалась, — острит кто-то сзади. — Хуторочек какой-нибудь...
— Солохе письмо некуда бросить, — замечает Геворкян.
— Раненый Зайцев-Коноплев — в носилки! — командует Тропкин. — Сидоров, Закиров, Егоров, Геворкян, две слеги и плащ-палатку!
— Везет же худосочным... — вздыхает Геворкян.
Коноплев в обнимку с автоматом ложится на носилки, их подхватывают сильными руками.
Тропкин подает «раненому» брошюру:
— На почитай что-нибудь для аппетита про травы.
— А в середине шашлык с луком, а! — как припев, добавляет Геворкян.
— Слушай, не могу больше... — взмолился Закиров, — разговорами о еде аппетит раздражается...
Долго идет отделение музыкантов. Но командного пункта нет и нет. Видно, сбились с маршрута.
— Мы же с голоду умрем! — кричит Геворкян.
— Отставить разговоры! — приказывает Тропкин.
— У меня нога подвернулась, — не унимается Геворкян. — Не могу нести носилки...
— Везет же некоторым, — говорит Солоха, когда вместо Зайцева на носилки ложится Геворкян.
— Что-то нет КП, — вслух размышляет Тропкин.
— Выходит, заблудились? — спрашивает Солоха.
— Разберемся... — отвечает Тропкин. — Стой! Привал!
И опять все ложатся под деревьями.
Солоха помогает Геворкяну снять сапог, осматривает ногу, забинтовывает ее и подвешивает к суку. Невдалеке колода сушняка. Рядом на расстеленной плащ-палатке красуются две буханки хлеба и соль в банке. Геворкян мечтательно смотрит в небо, на неподвижные облака.
— Ну дайте больному хоть корочку хлеба, — просит он.
Рука Геворкяна тянется к буханке, и пальцы отламывают кусочек... потом еще...
— Геворкян!
От неожиданности бинт, на котором подвешена нога Геворкяна, обрывается, он вскакивает.
— Виноват... Товарищ прапорщик!
— Виноват... Считайте, Геворкян, что свою пайку хлеба вы съели! И вообще... Хватит разлагаться: отделение выходит из окружения, а вы... Егоров — за водой! Река рядом. Закиров — костер! А вы, Геворкян... Зайцев и Солоха, вся троица, без рыбы не возвращайтесь! Старший — рядовой Солоха.
— Есть не возвращаться без рыбы! — повторяет Геворкян.
— Простите, товарищ прапорщик... А где взять удочки? — беспомощно спрашивает Коноплев-Зайцев.
— Вы не на даче... Зайцев! Тут не в бирюльки играют... Что вы извиняетесь? Проявите смекалку! Оружие оставьте, разрешаю.
— Есть проявить смекалку! — чеканит за товарища Геворкян.
Последний всплеск солнца скрылся за лесом, по ту сторону реки. Тишина. Лишь крик кулика нарушает покой. Только звуки шагов на тропе. Впереди Геворкян, за ним Солоха, а следом Коноплев.
— Ищи камыши, — советует Солоха, — там кого-нибудь словим.
— На что словим? — мучается Геворкян.
— Придумаем что-нибудь, — успокаивает его Солоха. — Мы же в особых условиях, соображать надо... Лодочку бы где...
— У меня есть комплект запасных струн к скрипке, — говорит Коноплев.
— Ну молодец ты, Коноплев-Зайцев... — останавливается Солоха. — Не ожидал!
— Молодец, Коноплев, — оживляется Геворкян. — Медаль тебе откую... А у меня... запасной клапан к кларнету — чем не блесна!
— В таком разе в порядке... На такую блесну мы и бегемота поймаем, — острит Солоха.