В день, когда объявился Воистинов, Борис Всеволодович Дубровин ходил в приподнятом настроении. Для всех нас и особенно для него это было большим праздником. Человек, в которого он поверил, оправдал это доверие и в невероятно сложных условиях сумел сделать невозможное. К. А. Воинова представили к высокой правительственной награде и попросили астраханских товарищей сообщить его жене и отцу, что Константин жив и, по имеющимся проверенным данным, отважно сражается в партизанском отряде на Украине.
Присланная Лучом «картинная галерея» и другие данные об абверовских сотрудниках и шпионах сослужили неоценимую нам службу. До 5 сентября 1942 года оперработниками особых отделов Сталинградского и Юго-Восточного фронтов в полосе от Борисоглебска до Моздока были арестованы почти все 112 выкормышей абверовского гнезда, свитого под Варшавой.
Особого внимания заслуживало сообщение Воинова и о том, что в районе местечка Сулеювек четыре предателя во главе с бывшим генералом Красной Армии формируют из военнопленных так называемую «русскую освободительную армию» и разного рода «национальные легионы». Эта информация была учтена Наркоматом внутренних дел, что позволило своевременно предпринять контрмеры, направленные на разложение изнутри этих антисоветских формирований.
Временная изоляция Луча окончилась. В глубокой немецкий тыл был отправлен связник с рацией. Константин Александрович Воинов полной мерой оправдал символику своего псевдонима. Ему удалось высветить один из самых тайных и темных арсеналов гитлеровского абвера.
Так в течение июля — сентября 1942 года только по данным двух наших зафронтовых разведчиков — Николая Рахова и Константина Воинова — было обезврежено более двухсот агентов. Адмирал Канарис с конца сентября прекратил массовую заброску агентуры в тылы советских войск на Сталинградском направлении. Мы сорвали его планы в генеральном наступлении вермахта на юго-востоке нашей страны.
ИСТОРИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ
Владимир ЖМЫР, Юрий ХОРУНЖИЙ
Скифы [25]
Часть первая
Прозвучал клич, и погнал царь
грозовой клин боевых войск
за рубеж вод, где чужой край,
и попрал мир.
И срубил плот, и связал мост
через пролив тот.
Казалось, сам светоносный Ахурамазда — бог, настолько мудрый, насколько и благий, — освятил это утро первого дня весеннего месяца вияхна [26]. Солнце, не жгучее, а теплое и ласковое, залило Сузы [27], а утреннее уличное многолюдье сегодня превратилось в настоящее столпотворение.
Нежданный приход царских войск в Сузы вызвал множество толков. Одни говорили, что в Египте восстал наместник и собрал двести тысяч войска. Другие говорили: восстали не египтяне, а бактрийцы, и вражеское войско насчитывает не двести, а триста пятьдесят тысяч.
Так говорили люди, а царские наблюдатели, эти глаза и уши царя, которые при других обстоятельствах не допустили бы подобных разговоров, загадочно усмехались и как бы невзначай прибавляли от себя некоторые подробности. Все чувствовали — близятся важные события.
Но торговле это не мешало. Она с прибытием войска значительно оживилась. Сузанцы сочли бы непростительным грехом отпустить такое множество людей в поход с тяжелыми кошельками.
И сегодня воинство толпилось, пило, дралось, покупало, меняло и медленно, но неудержимо продвигалось волнами к центру города, к насыпному холму, туда, где возвышалась на 60 локтей ападана — летняя резиденция царя земли.
На площади перед ападаной, от которой спускались вниз два ряда каменных ступеней, разъезжали саки [28]в кожаных островерхих шапках, с короткими мечами, а в глубине, вокруг холма, стояли латники-персы. По ступеням, на всех площадках ападаны прохаживались увешанные оружием бессмертные [29] — гвардия царя. Их яркие желтые и оранжевые одежды, расшитые узорами и отороченные мехом барса, удивляли даже привычных к роскоши сузанцев.
Во внутренние покои шум города едва проникал. Там, в левой зале, сидело и стояло двадцать человек. Шел совет.
Сам Дарий, сын Гистаспа из рода Ахеменидов, царь Персии — под широким балдахином на троне, с жезлом в правой и маленьким пылающим рожком в левой руке. Два раба с опахалами и закрытыми белой тканью ртами стояли сбоку, недвижно — в зале было нежарко, даже немного прохладно. За рабами, на тронном возвышении, замерло четверо бессмертных персидской сотни, еще двое — внизу.
Тут находились участники переворота, когда семь лет назад, десятого дня месяца багаядиса, Дарий с шестью соратниками ворвался в резиденцию самозваного царя-мага и убил его.
Присутствовал, кроме того, мабед-мабедов [30]Барт, а также младший Ахеменид — брат Дария.
Совет длился уже два часа. Все присутствующие успели высказать свое мнение и теперь повторялись снова и снова, выжидающе посматривая на Дария, который молчал...
— Поэтому, — продолжал Ахеменид-младший, — не будет никакой пользы от этого похода. Я уже говорил, что скифы нищие, не имеют городов. Наши воины останутся недовольные, казна пустой.
Командующий латниками Гобрий сидел на фоне крылатого льва с когтями орла, внимательно слушал и согласно кивал. Лицом своим, седой курчавой бородой он походил на изображенное за его спиной страшилище, однако речи говорил рассудительные:
— По-моему, не следует идти далее Фракии. Там укрепимся, и тогда под ударом будут не только скифы. Откроется прямой путь на Элладу.
Гобрий умолк. Казалось, он уже окончил, но внезапно заговорил снова:
— Не надо спешить. Соберем большое войско. Посмотрим, как к этому отнесутся греческие полисы.
Тогда резко заговорил мабед-мабедов:
— Пусть свидетелем моим будет всемудрый Ахурамазда, если я понимаю, почему мы так долго обсуждаем этот вопрос. Разве великий Заратустра [31]не учит нас быть непримиримыми, презирать язычников? Эти дикари, эти муравьи [32]разбегутся перед непобедимым войском властелина властелинов. Нужно захватить, а еще лучше убить их царя, поставить другого, послушного. Пусть Ахурамазда приведет к счастливому концу дела рук твоих! — кончил маг, обращаясь исключительно к Дарию.
— Скифов надо проучить. Они стали слишком уж... Все народы платят дань Персии и прислушиваются к каждому слову царя царей, а они считают, что это их не касается. А неслыханно наглое письмо к царю царей? Как они осмелились на такую дерзость! — Видарна коснулся самого больного места Дария. Он вообще себе многое позволял. И хотя Барт всегда не соглашался и спорил с ним, теперь они были заодно, и это сыграло решающую роль.
— Значит, решено! — наконец произнес Дарий. — Через три дня выступаем, и пусть Ахурамазда рукой непокорной моей покарает скифов и уничтожит род их на вечные времена! — Царь прислонил жезл к трону и потер большое красное ухо. — Брат мой и те, кто левее Гобрия, вы остаетесь здесь, присмотрите именем Ахурамазды и царя за всеми, пока я буду в походе.
Солнце показывало полдень, когда на верхних ступенях появились две сотни бессмертных, и толпа глухо охнула. Сотни разместились на четвертой ступени. Между колонн показался Дарий со своей свитой и остановился между крылатыми быками. Восторженный гул на площади перешел в настоящий рев и неожиданно оборвался глубокой тишиной, когда на вторую ступень слева от Дария выступил глашатай царя. Все замерло, лишь рабы-евнухи ритмически раскачивали опахала. Движения их были изящны, артистичны.
26
Староперсидское название месяца, частично совпадает с мартом.
29
Так их называли, потому что гвардия всегда имела постоянное число воинов — 10 тысяч. Отсюда видимость вечности, бессмертия царской гвардии.