— Келе! — испугался Долган. Разум победил суеверный страх. Он вернулся на прежнее место и снова увидел озеро.
— Чудеса! — Охотник уставился на водную гладь. Она манила, звала. И Долган снова направился к берегу. Но стоило охотнику сделать три шага, как озеро опять пропало.
— Ха-ха-ха! — засмеялся Долган и понял, что озеро он видит только с одного маленького пятачка, а на самом деле никакого озера нет. — Келе со мной шутит, — решил Долган и, поправив удобнее калаус — мешок с добычей, закинув на плечо карабин, смело направился к своей избушке.
День кончался, а они все еще ехали. Сергеев по-прежнему всматривался вперед. Чем дальше они отъезжали от села, тем быстрее гасла надежда встретить Самсонова. Зато мысль, что им придется где-то ночевать в тундре, все сильнее беспокоила лейтенанта. Когда мороз за сорок, даже у костра не рай, не очень-то отдохнешь! А устал и промерз Андрей изрядно. И хотя одет тепло, но надо было не ватные брюки, а меховые раздобыть. Сергеев уже несколько раз бежал за нартой — грелся. Но пока бежишь — тепло, сел на нарту — замерз.
Аретагин давно свернул направо. Теперь нарта подпрыгивала на кочках, мчалась по тундре. Всюду встречались заросли зеленого кедровника, из-под снега то тут, то там выглядывала коричневая жесткая трава. Вдали слева в небо уходили снежные сопки. Они сливались белизной с заснеженной тундрой, и Сергееву казалось, что ни сопок, ни кустов нет, а тянется сплошная снежная равнина.
Вот уже в который раз за дорогу лейтенант вспоминал Веру и улыбался про себя. Вчера он так и не смог попасть на танцы, а сегодня даже попрощаться не успел.
Впервые Андрей встретил Веру на улице. Был поздний тихий вечер. Сдав дежурство, лейтенант возвращался домой. Смешно, но при встрече с ней у него вдруг появилось какое-то мальчишеское озорное настроение.
— О прекрасный гуманоид! — воскликнул он. — Не скажете ли, как называется эта чудная планета?
— О достопочтимый пришелец, вы оказались в Солнечной системе на планете по имени Земля! — Девушка внимательно посмотрела на Андрея. — Но и вы ответьте, пришелец, из какой галактики к нам пожаловали?
Сергеев взял ее руку, вытянул вверх и сказал:
— Смотрите на свои пальцы и увидите мою далекую планету в созвездии Льва. О, это замечательная планета! — Он рассмеялся. Засмеялась и девушка.
А потом лейтенант увидел ее на районной комсомольской конференции. Заметил в президиуме. Как же, лучший воспитатель детского сада. А этой лучшей… всего девятнадцать лет.
Андрей улыбнулся, вспомнив свой первый танец с ней. Чудак, чего растерялся? После конференции устроили вечер танцев. Когда раздались первые, еще слабые звуки вальса, лейтенант подошел к девушке.
Вера — в толстом вязаном свитере, в синей юбке и лакированных туфлях — стояла с девчатами возле окна, и они оживленно о чем-то разговаривали. Пока Андрей подходил, вся его смелость вдруг улетучилась. Он остановился, и надо же — словно онемел. Стоял, молчал и смущенно смотрел на Веру.
— Пришелец из созвездия Льва? Освоились у нас и решили меня пригласить на танец? — улыбнулась девушка.
— Да, — с трудом нашелся Андрей.
Девушка смотрела на него и улыбалась. А он совсем растерялся.
— Идемте же! — Она первая взяла его за руку.
«Какой же я недотепа». Сергеев даже сморщился, будто от зубной боли, вспомнив, как при первом же шаге наступил Вере на ногу.
— Вы уж извините… Я, знаете…
— Ничего страшного. — Вера опять улыбнулась.
Улыбка у нее была добрая, детская.
— Хак-хак-хак! — прозвучало в зловещей тишине и вернуло Сергеева в действительность. Он едет на задание — искать Самсонова, который исчез неизвестно куда. «Куда он мог исчезнуть? Может, заболел дорогой и отлеживается у пастухов или охотников? А вдруг где в снегу замерз? Как же я смогу найти его?» Все чаще невеселые мысли приходили лейтенанту в голову.
На ночь они остановились в кедровнике. Аретагин постарался: заготовил огромную кучу дров. Ночь стояла тихая, безветренная. Сергеев даже удивился: как быстро она прошла. Костер горел жарко, а в спальных мешках-кукулях на толстом слое веток лапника спать было совсем не холодно. За всю ночь лейтенант даже ни разу не проснулся. Правда, Аретагину приходилось, видно, вставать, поддерживать огонь. А утром, позавтракав разогретой тушенкой, напившись горячего чаю, сразу же отправились дальше. Было еще темно, а их нарта мчалась по заснеженной целине. Сергеев, кутаясь в кухлянку — оленью шубу, уже не надеялся встретить нарту Самсонова, но на всякий случай по привычке всматривался во все кочки, кусты, подозрительные бугры снега. Делал это и каюр.
— Мы правильно едем? — спросил лейтенант Аретагина. — Не мог он другой дорогой поехать?
— Конечно, мог левее или правее поехать. Это не летняя проторенная тропинка, след могла пурга занести, — лениво ответил каюр.
Первым его увидел Аретагин. Был уже полдень. Он повернулся к Сергееву и толкнул его в бок:
— Самсонов едет!
— Где?
Каюр кивнул в сторону приближавшейся нарты. Лейтенант даже не поверил своим глазам. Навстречу им мчалась собачья упряжка. Откуда она взялась здесь, среди снежной холодной пустыни? Путник сидел боком, упираясь ногами в полоз, и покрикивал на собак. Он, видимо, не видел их. А когда увидел, неожиданно свернул вправо.
— Правь к нему, — радостно сказал лейтенант, всматриваясь в лицо путника. — Узнаем, что с ним случилось, и вместе поедем домой.
Но вскоре они поняли, что каюр встречной нарты вовсе не искал с ними встречи, а, наоборот, старался быстрее оторваться от них.
— Самсонов! — крикнул Сергеев. — Подожди! «Естественно, боится, ведь деньги везет!» — подумал лейтенант. — Погоняй собачек! — приказал Аретагину.
И какое же разочарование было у Сергеева, когда путник остановился, и они подъехали ближе. Вглядываясь в собачью упряжку, Аретагин покачал головой:
— Не Самсонов…
Лейтенант и сам видел, что ошибся.
— Куда едешь? — спросил он, когда нарта остановилась в пяти шагах от путника.
— Охотник я. Охочусь здесь.
Собаки обеих упряжек громко и вразнобой, лаяли друг на друга. Сергеев не расслышал слов охотника.
— Что он говорит? — переспросил у Аретагина.
— Это охотник, Егорка Опарин.
— Ты здесь никого не видел? Может, кто проходил или проезжал? — спросил лейтенант у охотника.
— Нет. Здесь люди не ездят. Теперь самолетом больше летают, — сказал Опарин и махнул остолом на собак.
Сергееву хотелось еще поговорить, разузнать у охотника о его пути, где живет, но тот, видимо, спешил. Скоро он скрылся за кустами кедровника.
— Погоняй, едем дальше, — сказал лейтенант Аретагину.
— Надо заехать к Долгану, может, он что знает.
— К Василию? Что, скоро уже к нему приедем?
— Часа через два-три будем у него, — кивнул головой каюр.
«Вася Долган так вот не уехал бы, — размышлял Андрей, — поговорить он любит. А этот охотник нелюдимый какой-то. Надо будет проверить, не браконьер, случайно?»
— Приедем как раз вовремя, с охоты, пожалуй, придет, — говорил Аретагин. — А этот, смотри, даже говорить с нами не захотел.
— Ты его хорошо знаешь?
— Осенью ходил собак покупать. Три рубля за собаку давал. Скупой.
— Ладно, сегодня у Долгана переночуем, отдохнем по-человечески, — сказал Сергеев. — Возможно, Самсонов у него. А нет, так Василий, может, что подскажет.
Егор Опарин скоро убедился в том, что мечты его опять остались только мечтами. Соболей непросто взять. А он думал, что их можно добывать по десятку в день. А это деньги, хорошие деньги.
Опарин — высокий сухопарый мужчина двадцати восьми годов. Длинные щетинистые волосы цвета ржавчины закрывали почти все его узкое и длинное лицо. И весь он был длинным, как палка.
Летом Опарин работал грузчиком на причале: выгружал с бригадой баржи, кунгасы и плашкоуты. Работа хоть и тяжелая, зато денежная. Осенью строил общественную баню. Плотничал. Заработал хорошо, и… половину заработка просадил в карты. И вот теперь судьба кинула Егора в тундру, на промысел. Знакомый присоветовал: «Соболей в тундре как комаров летом. Можно хорошую кучку денег заработать».