Это заняло немного больше времени, но было вполне оправданно: у патрульных выучка не та, ребята там собраны по принципу - с миру по нитке, а оперативники - "волкодавы" и вооружены соответственно, и натасканы весьма прилично.
И все же они опоздали, хотя счет шел на минуты.
Почему? Кто-то предупредил? Но кто?
Оставив все еще обиженного на меня Савельева у двери, я поспешил к дивану-Т-ииа Павловна открыла глаза и зашевелилась.
- Сережа... - тихо прошептала она, заливаясь слезами.
- Ну будет, будет... - как только мог, нежно заворковал я, поглаживая ее руки. - Все окэй.
- Это ужасно... Это ужасно... Эти люди...
-Тина, успокойтесь, мы их найдем, - чересчур бодро пообещал я. - Как они выглядели?
- Бр-р... - вздрогнула Типа Павловна, непроизвольно сжав мою руку. Они были в масках. Я... я не помню...
В "Дубке" убийца был в маске, здесь - то же самое... Не из одной ли компании? Не знаю, не знаю...
"Почерк" схож: продуманность, наглость, безбоязненность и, наконец, оперативность действия. Что они искали? Нашли или нет? Из вещей ничего не пропало, забрали только деньги, около тысячи рублей остались от похорон, А взять будь это простые грабители, было что: импортная видеоаппаратура, норковая шуба, редкий фарфор соответствующей цены золотые украшения в шкатулке на немалую сумму, серьгк с бриллиантами в ушах хозяйки.. Не успели? Ну уж, времени у них было вдоволь. А вот деньги прикарманили.. Вопреки приказу? Деньги не пахнут... Кто отдал приказ? И что, что хотели они от вдовы Лукашова?!
- Тина, эти типы вас о чем-либо спрашивали?
- Нет, - ответила она, не задумываясь.
Ее глаза смотрели на меня с такой кротостью, что я на этот раз ей поверил. Не спрашивали... Это значит, что о существовании тщательно замаскированного сейфа-тайника, который был прикрыт массивным книжным шкафом, им было известно давно. Тогда выходит, что они ничего не нашли? И хотели "поспрашивать" Тину Павловну на свой манер, но им помешали...
- Сергей Петрович! - вывел меня из задумчивости голос Ивана Савельевича. - Ходь сюды...
- Я сейчас, - мягко отстранил я руку Тины Павловны и подошел к следователю.
- Оцэ я тут кой-кого поспрашував... - зашептал он мне на ухо. Суседей... Так они видели, шо эти уехали на "Ладе" новой модели.
"Лада"! Уж не та ли, которую я видел, когда возвращался от Тины Павловны? А если так, значит... Значит, они вели за домом наблюдение! И мое посещение вдовы Лукашова не осталось незамеченным. Вот почему они проникли в квартиру почти сразу после моего уходабоялись, что опоздают...
- Чп ты заснув? - теребил меня за рукав Иван Савельевич. - Ото я и кажу, можэ, воны и дачу... того...
Дача! Какой я осел! А ведь все так просто...
- Иван Савельевпч! Ты тут сам... крутись, а я помчал.
- Кудьт? - вытаращился на меня следователь.
- На... На кудыкины горки... - едва не сорвался я, чтобы ответить совершенно народной мудростью, - вовремя вспомнил о присутствии Тины Павловны.
- Проснись! Да проснись, чтоб тебя! - едва растолкал я сержанта-водителя, который сладко посапывал на разложенном сиденье. Поехали, ну! Жми на всю железку...
КИЛЛЕР
Если и есть земной рай, то я изведал его за эти две недели здесь, в этом прокаленном насквозь бешеным южным солнцем аду. До меня Ольга не знала мужчин. Каким неизъяснимым блаженством полнилось все мое естество, когда я сжимал ее в объятиях! Она что-то робко лепетала, а я целовал ее, целовал...
Во мне что-то сломалось, какой-то очень важный стержень, на который была нанизана вся моя сущность.
Почему я такой? Неужто мне на роду написано быть убийцей, человеческим отбросом, способным из-за денег на все? Неужели я настолько пропащий, что мне уже не узнать никогда простого человеческого счастья быть любимым и любить, стать мужем и отцом?
Эти проклятые вопросы доводили меня едва не до умопомрачения, по ночам я стал мучиться бессонницей.
И когда мне уж совсем становилось невмоготу, я с неистовством приникал к губам Ольгушки, словно страждущий путник к роднику, и упивался ее свежестью и безгрешной чистотой...
Все это было... Теперь мне кажется, что это был сон...
Все закончилось в одночасье, когда постучала в дверь нашей комнаты субботним вечером чья-то уверенная рука. В это время мы лежали в постели, воркуя, как два голубка.
- Кто? - спросил я как можно спокойнее, прижимаясь спиной к стене у двери.
- Свои... - скрипнуло ржаво за дверью.
- У меня нет своих, - упавшим голосом ответил я, стиснув зубы до скрежета.