— Спускайтесь, — приказал Кручинин. — И можете одеться.
— Зачем? Мне и так хорошо. Или я вам не нраилюсь?
— Михалыч от вас без ума. Правда, он предпочитает одетых.
— Извращенец. А вы?
— Когда-то однажды я вас увидал, увидевши дважды, я вас забирал.
— Что-то не поняла. Вы меня приглашаете к себе?
— И побыстрее.
— Наконец-то. Лечу! Ловите!
И она прыгнула Кручиннну на руки.
Часть третья СТАРЫЙ СОЛДАТ
1
Агафонова похоронили в Долгопрудном. Притулу кремировали в Митине.
День за днем, с разницей в два часа.
В Митино Кручинин послал помощников, в Долгопрудный отправился сам.
Провожали покойного человек двадцать. Пока везли каталку по аллеям к участку, мать Агафонова плакала в голос, а когда опускали гроб, ей сделалось плохо. Из молодежи пришли попрощаться черноглазая красивая девушка, которую родственники покойного называли Катей, и курчавый инвалид в коляске, которого никто из родственников, похоже, не знал и которого Катя называла уменьшительно-ласково — Яшенька.
Прибыл и Изместьев. Во время последней прогулки в лесу Кручиннн сообщил ему о дне похорон, и он приехал, хотя и не обещал. Причем много раньше назначенного часа — и терпеливо ждал, сидя на лавочке у административного корпуса.
Поздоровался издали, кивком. Кручннин из машины не вышел.
Здесь же, на площади у въездных ворот, Катя катала коляску и о чем-то негромко разговаривала с Яшей. По-видимому, они приехали вдвоем, своим ходом. Каким образом, кто им помогал — предстояло выяснить.
Когда прибыл автобус, Кручинин присоединился к процессии.
Изместьев держался особняком, ни с кем не знакомился, за гробом шел одиноко и на почтительном расстоянии. Бросил в могилу горсть земли. Отошел. И еще раз подошел уже после всех. Снял шляпу и постоял со склоненной головой над укрытой венками могилой.
Опустился на колени и трижды перекрестился.
На площади окликнул:
— Виктор Петрович?
— Да.
— Как отсюда добраться до Митина?
— Не успеете, Алексей Лукич.
— И все-таки?
Кручинин смутился.
— Извините, я бы довез… Но дела, вы понимаете?
— Я не прошу вас меня отвезти, я прошу подсказать дорогу. И только.
— На транспорте — сложно. Попробуйте автостопом. На попутках.
— Дорого?
— Помочь вам деньгами?
— Боже упаси.
— До свиданья, Алексей Лукич.
— Прощайте.
По маленькой дорожке, проложенной вдоль шоссе для пешеходов, ехал по направлению к станции Яша в коляске. Катя шла рядом. Они что-то увлеченно обсуждали, и она несколько раз сбегала с дорожки, чтобы сорвать какой-то поздний цветок, поднять крупный оранжевый лист или тронуть рукой мощный ствол старого дуба.
Кручинин уже не сомневался, что на кладбище был кто-то еще наблюдавший и за ним тоже.
2
— Товарищу следователю — пламенный привет.
— Здравствуйте, Гребцов. Я вижу, вы иногда поступаете разумно.
— Очень редко, — улыбнулся Андрей.
На нем был светлый дорогой костюм, белая рубашка, розовый галстук. Волосы аккуратно уложены. Настроен игриво, легкомысленно — причем намеренно легкомысленно, что, сразу заметил Кручинин, стоило ему немалых усилии. Знакомый прием. Почему-то считается, что подобная форма поведения помогает человеку чувствовать себя гораздо свободнее, раскованнее.
Но это ошибка. Все как раз наоборот.
— Вот. Тело вам притаранил. За душу не ручаюсь.
— Пешочком?
— Ноженьки мои. По колени оттоптал.
— Хотите присесть?
— Нет-нет, что вы, Виктор Петрович. Я скотинка подневольная. Как прикажете.
Они неторопливо двинулись по бульвару в сторону Покровских ворот.
— Сегодня арестуете? — спросил Гребцов.
— Погуляем. Там видно будет.
— За мильтона?
— А у вас еще какие-нибудь грешки?
— Навалом, — рассмеялся Андрей. — Хотя бы приставка. Уперли у вас из-под носа.
— Об этом мы тоже побеседуем.
— Виктор Петрович, перед толстяком я готов извиниться. Любая компенсация. Пусть ребра переломает. Не пикну. Любая — кроме тюрьмы.
Да, решил Кручинин, намерен играть под простачка. И пришел подготовленным.
— Расскажите, пожалуйста, о Мамонове.
— Сикилявка.
— И все?
— И этого — много.
— Где он сейчас?
— Виктор Петрович, извините. Меня он больше не интересует. Я падаль обхожу стороной.
— Видеоустановка у него?
— Плохо вы о нас думаете, — усмехнулся Андреи. — Возвращена законному владельцу.