Через полчаса я уже стоял на пороге ЭКО.
- Здорово, Кир Кирыч! Колдуешь?
- А, Серега. Наше вам... - Мой приятель-эксперт оторвался от окуляра микроскопа и вяло пожал мне руку. - Садись. Хлебнешь? - показал на колбу, до половины наполненную прозрачной жидкостью.
- Спиритус вини?
- Извини, Серега, коньяк для опытов нам не положен. Чем богаты...
- Увы, не могу. Как-нибудь в другой раз. Тороплюсь. Я к тебе за помощью. Нужно срочно определить, что это за следы, - и я протянул Кпр Кирычу полиэтиленовый пакет с тряпкой, которую выудил из картонного ящика с мусором в комнате Карасева.
- Старик, для тебя сделаю. Посиди. Я в лабораторию. Вот журнальчик итальянский для мужчин. Поразвлекайся. Да не вздумай увести. Вещдок...
Вскоре Кир Кирыч возвратился.
- Ну, это просто... Сам, наверное, знаешь. На этой тряпке следы порохового нагара, оружейного масла и чешуйки свинца. Короче, этой тряпкой чистили ствол, похоже, револьвера.
- Чешуйки свинца... Слушай, Кир, а нельзя проверить, не из этого ли оружия застрелили Лукашова?
- Можно. Но на это потребуется значительно больше времени. Нужно провести спектральный анализ чешуек и пуль.
- Кио, голубчик, постарайся! С меня причитается.
- Да ладно, сочтемся. К вечеру заключение будет готово. - Поздним вечером я позвонил в ЭКО.
- Обрадую тебя, Серега, - ответил на другом конце провода усталый голос Кир Кирыча. - Именно из этого нагана был застрелен Лукашов. За бумагами зайдешь?
- Спасибо, Кир! Ну ты молодец... Бумаги завтра.
Будь здоров!
КИЛЛЕР
Как я по-глупому влип, простить себе не могу! Попался на элементарную уловку, как молокосос. Взяли меня Додик с Феклухой в тот момент, когда я помогал подняться старушенции, ни с того ни с сего рухнувшей прямо передо мной. Это я уже потом понял, что старая стерва была "подсадной уткой", когда меня притащили к ней на "хазу" в пригородном поселке, Додик и Феклуха ржали, как помешанные.
Шеф появился на вторые сутки моего заточения.
- Ну, здравствуй, мой мальчик, - он уселся на табуретку, развяжите ему ноги, пусть сядет, - приказал он Додику.
Я лежал на кровати, связанный по рукам и ногам, - эти поганцы боялись меня, как огня, конечно, в данной ситуации это обстоятельство было слабым утешением.
- Шеф, да он... - Додик скорчил глупую гримасу.
- Два раза я не повторяю...
Додик поспешил исполнить приказание.
- Ты голоден? - участливо поинтересовался шеф.
Я молчал, с ненавистью глядя на его тщательно выбритое лицо.
- Не сердись. Ты сам виноват. То, что надумал завязать - ладно. С кем не бывает... А вот то, что осмелился водить меня за нос, - это уже наказуемо, и со всей строгостью. Тебе было поручено ликвидировать жену Лукашова. С некоторых пор она стала для нас опасна. Я тебе объяснил почему. Для тебя ее кончить... тьфу!
И нет. Невелика сложность. А ты все ходил вокруг да около, глаза мне замыливал, а сам лыжи вострил: билет на самолет прикупил, денежки припрятанные откопал. Те, что я тебе платил. Я! Не скупясь платил. К бабе своей собрался по-шустрому да втихаря? Ну это еще полбеды. Но за то, что ты пожалел жену Лукашова - пожалел ведь, а? - и не выполнил мой приказ, ответ держать придется. Молчишь?
Шеф закурил и некоторое время смотрел на меня задумчиво, пуская дымные кольца.
- Выйди. - указал он Додику на выход. - Оставь нас одних.
Подождав, пока Додик плотно прикроет дверь, он начал:
- Как ты думаешь, зачем я тебя спасал, вытаскивал из всех твоих историй, приблизил к себе? За как!,е такие заслуги? Не знаешь. И мать твоя тебе этого не рассказывала... Впрочем, когда я с тобой познакомился, она уже была полностью деграднрованной. Водка, пьянки-гулянки... Значит, не знаешь? А я тебе расскажу. Она была моей любовницей, стала ею в четырнадцать лет.
Нe исключено, что ты мой сын, - он гнусно ухмыльнулся. - Хотя... нет, не похож, совсем не похож... Видно, нагуляла тебя с каким-нибудь ублюдком. Такие дела, мой мальчик.
Он поднялся.
- Но будь ты и моим сыном, простить тебя все равно не имею права. Таковы наши законы, и они незыблемы. Мы тебя будем судить. Чтобы другим неповадно было... - Он прошелся по комнате. - А бабу эту, Лукашову, мы сейчас поедем кончать. Без тебя обойдемся, слабонервный. Но прежде мы с нею побеседуем кое о каких вещах. Жди.