–Не становитесь тем, кого так ненавидите!
Я глубоко вздохнул и отвёл взгляд, не решаясь посмотреть в лицо напротив меня.
Я рискую. Сильно. Пусть будет так, что я угадал. Пусть будет то, что он стал таким из-за ненависти. Пусть он меня услышит.
Я ещё раз вздохнул и посмотрел на лицо главы. У него было непонятное выражение на лице. Как будто он услышал что-то странное. Но что-то решив, его взгляд и улыбка стали зловещими. И он заговорил.
–Альфред. Не знаю, к чему были эти слова.
Он говорил спокойно, несмотря на выражение лица. Голос был ровный и даже в некоторой степени мягкий.
–Но я не позволю какому-то молокососу учить меня, как жить и что делать!
Я ошибся.
Всё в этом человеке, включая речь было наполнено гневом. Удивительным было, то что он ещё не набросился на меня. Под этим взглядом я отступил на пару шагов назад, приготовившись получить удар, но…
–Убирайся. ЖИВО!
Я развернулся и убежал. Это была не жажда крови, а ярость. Она не сковывала, но также вселяла страх. Я не оборачиваясь бежал вдоль улицы, пока не завернул за угол. Решив обернутся и поняв, что за мной никого нет, я начал восстанавливать дыхание.
Я был сильно нагружен, а потому двигался медленно. Но даже так я выдохся спустя пару сотен метров.
Скинув рюкзак на землю, я достал бурдюк и опрокинул содержимое себе в глотку. В горле пересохло.
Утолив жажду, я успокоился и медленной походкой направился на рынок к кузнецу.
Глава 49
Продав всё оружие, что мне удалось забрать с гоблинов, я выручил ни много ни мало 5 серебряных. Повезло что оружие было не сильно изношенным и на вторичку ещё годилось. Помимо этого, у гоблинов нашлась пара колец из разных металлов. Ещё 2 серебряных. Остальное же барахло травы, грибы, тряпки и разный мусор отправилось на помойку. За это торговцы деньги не предлагали и даже отказывались брать в руки.
Чертыхнувшись про себя, что не взял другое снаряжение с убитых, я брёл по улицам города, размышляя что делать.
Рассказать об этом не вариант. Мне просто не поверят. Самому устранить угрозу запечатав проход? Не поможет. Выроют новый. Или воспользуются другим. Наверняка проход не один. Это не просто случайный налёт на деревню с целью обогащение. Это спланированное нападение. И в худшем случае объединённое.
Чтобы я не придумал, всё бесполезно. Я ничего не могу. Я бессилен, что-либо сделать.
Я вздохнул, пытаясь прогнать мысли, но ничего не выходило.
Добравшись домой, я поел и сразу же попытался лечь спать, но ничего не выходило.
Мысли по кругу вертелись в голове, не давая покоя. Пытаясь хоть как-то успокоится, я приходил к брату и сестре за полночь, рассказывая им что сегодня узнал.
Но то ли из-за столь позднего часа, либо из-за моего нервного голос, они пытались меня успокоить и предложили завтра всё обсудить. Объяснив это тем, что если всё так как я сказал, то у них нет повода нападать именно сейчас. И что они чего-то ждут. Поэтому сейчас не лучшее время, чтобы это обсуждать.
Я вернулся в комнату и снова пытался уснуть, но сна не было ни в одном глазу, поэтому я начал тренироваться, думая, что устану и усну. Но и это не помогло, потому что когда я закончил уже рассвело.
Окончательно вымотанный и уставший я оставил утяжелители в комнате и направился в ванную вымыться. После позавтракав, я, взяв свёрток с принадлежностями, пошёл в школу.
Тренировки помогли. Я хоть и не заснул, но успокоился. А потому направляясь в школу, я любовался на утренний город, без единой тревожной мысли в голове. Голова, как будто прояснилась, а идти было легко, несмотря на отсутствие сна.
Сам того не замечая, я оказался у порога школы. Привычными движениями я прошёл внутрь и направился в спортзал, чтобы потренироваться.
Отсутствие сна негативно сказалось на активности мозга, поэтому думать о чём-либо было сложно. Концентрация сбивалась. Но усилием воли я её восстанавливал, чтобы продолжить.
Я занимался так некоторое время, пока не услышал чьи-то шаги за спиной. По спине пробежали мурашки. Я забыл, что собирался прекратить здесь тренироваться.
Я начал наносить удары сильнее и быстрее, пытаясь сделать вид, что усердно тренируюсь и ничего не замечаю. Но персону позади меня это не волновало, и она продолжала ждать, пока я прервусь.
Решив, что я не смогу продолжать изображать тренировку до звонка, я остановился и обернулся.
Там была Джессика, стоявшая и смотревшая на меня с ничего не выражающим лицом. Я думал, что сказать, но она заговорила первой.
–Прости. Я погорячилась и наговорила много всего.
Выражение лица было виноватым и смущённым. Ей было сложно говорить прямо, потому она стояла не как обычно лицом к лицу, а слегка повернувшись в сторону, пряча взгляд.