Выйдя из свое комнаты оказалась в небольшой гостиной, которая приглашала удобно устроится в плетеных креслах и попить ароматного кофе или чая в компании близких тебе людей. Утреннее солнышко освещало окружающую обстановку уютным светом, прячась в мягких драпировках штор. Повертев головой, определила направление в сторону двух других комнат и двинулась в нужную сторону.
Комната Ирэля была закрыта, но преодолев несвойственную мне робость, все же тихонько толкнула дверь. Глюк лежал в расслабленной позе на кровати, которая была точной копией той, что стояла в моей комнате. Тени под глазами свидетельствовали о сильной усталости, так же, как и впалые щеки, которые за сутки успели покрыться пробивающейся щетиной. Обычно плотно сжатые губы были расслаблены, делая лицо более спокойным и не таким ехидно-знающим. Мысленно хихикнув над таким сравнением я тихо отступила назад в небольшой коридор и притворила дверь.
Следующая комната предназначалась для Арифеи, но ее там не оказалось. Кровать была застелена, тут никто и не готовился ко сну. Дверь на распашку, вещей нет. Я недоуменно повертела головой, в попытках понять, что же я упустила. Возможно и саму блондинку. Вдруг ей стало плохо и она сидит где-нибудь в углу завалившись на бок от усталости или еще чего похуже. Сделав пару неуверенных шагов, замерла прислушиваясь к звукам. Тишина была мне ответом. Решив каким-нибудь образом разыскать нашего провожатого чтобы задать вопросы и попросить о помощи в поисках Арифее, направилась к выходу, по пути огибая причудливые творения эльфийских дизайнеров. Уже на подходе к двери я краем глаза зацепилась за небольшое белое пятно, мелькнувшее на стоящей около выхода этажерке. Это была записка, написанная аккуратным женским почерком, с изящной подписью в уголке тонкого пергамента. К месту вспомнила разговор с глюком о «визовом режиме» миров, с благодарностью кивнув в пространство этому миру, что наделил меня пониманием местной грамоты и речи. Разобрать написанное я смогла с трудом, после чего решила показать знание родного второго русского языка и опрометью кинулась в спальню к Ирэлю. Наплевав на его усталость и тени под глазами, распихала несчастного, вырвав из крепкого сна. Какое-то время глюк осоловело моргал, пытаясь сообразить где он и что, затем гневно уставился на меня и его возмущение вырвалось наружу низким рыком:
— Какого темного тебе нужно?!
— Арифея ушла.
Секундное замешательство и передо мной вновь собранный и готовый ко всем известным и неизвестным приключениям синеглазый представитель Ковена магов, по совместительству моя персональная галлюцинация.
— Откуда ты…
Не дав озвучить понятный и логичный в этой ситуации вопрос до конца сунула ему под нос записку, найденную мной при выходе из нашего гостевого дома. Тот молча взял ее и всмотрелся в изящные завитушки, запустив пальцы левой руки в свои темные пряди, слегка их взъерошив. Я ждала чего угодно — криков, ругательств, спорой команды выдвигаться на поиски, но никак не была готова к тому, что он захохочет. Смотря на его безумство, я недоумевала. Ну вот над чем тут ржать аки лошадь? Пропала Арифея, оставила записку, а он, зыркнула на ржущего припадочного мага, вместо того чтобы ринуться на поиски валяется на кровати, хлопая себя по бокам. Чувствуя, что начинаю закипать от злости я подскочила с кровати и встала напротив представителя мужской фауны, уперев руки в боки.
— Скажи мне, — вкрадчиво словно змея начала шипеть я, — друг любезный. У тебя еще есть?
От нелогичного вопроса, заданного странным тоном глюк прекратил свои игры в истеричную барышню и сел на кровати, пытаясь осмыслить услышанное и дать какой-никакой вразумительный ответ.
— Что у меня должно быть еще?
Значит не дошло, ехидно подумалось мне.
— Что ты потреблял из запрещенных препаратов что тебя так накрыло веселье?
— Каких препаратов? Почему запрещенных?
Ну вот, превратился в попугая. Незнание нашего земного жаргона и неуместных шуточек не освобождает от подколок ими же.
— Поясняю для некоторых не особо соображающих — если есть то, что привело тебя в такое весело-разбитное состояние, то я требую этим поделиться. Это несправедливо — ты ржешь как конь, а нервничаю за нашу блондинку.