Идти пришлось недалеко, в один из тех многоэтажных домов, что стояли вблизи вокзала. Дверь квартиры на первом этаже открыла высокая дородная женщина с сигаретой в зубах. Не выпуская сигареты изо рта, она спросила, покосившись на Альку:
— А это еще что?
— Племянник, тетя Люба, — весело сказал Вовчик. — Поживет с нами.
— Племянник, — хмыкнула тетя Люба. — Твой или ее?
— Какая разница? Наш! Искупать бы его не мешало.
— Горячей воды нет.
— Опять?! — ужаснулась Лора. — За что мы только деньги платим?!
— За крышу! — многозначительно ответила тетя Люба, попыхивая сигаретой.
— Лора, умолкни! Ладно, парень, мы тебя сейчас другим способом полечим.
Вовчик достал бутылку водки.
— Не-а, я не буду, — испугался Алька.
— Никогда не пил, что ли?
— Никогда.
— Правильно, пить тебе еще рано, — поддержал Вовчик, — а полечиться надо обязательно. Вон как промок. Кстати, Лора, дай ему что-нибудь из наших запасов, пусть сменится.
— Сейчас, сейчас, — заторопилась Лора, доставая из большой сумки брюки, рубашку и свитер.
Все оказалось велико, штаны пришлось подвернуть, рукава рубашки тоже, но, переодевшись, Алька окончательно согрелся и уже смотрел на своих спасителей с полным доверием.
— А где наша скатерть-самобранка? — весело поинтересовался Вовчик.
— Да все уже два раза грела, — ответила тетя Люба. — Садитесь за стол, сейчас подам.
Сначала Алька даже не осознавал, что именно ест, только потом удивился, как всего много и как все вкусно: суп с мясом, жареная курица с жареной картошкой, свежие помидоры и огурцы, чай с шоколадными конфетами и вафлями. На закуску — крупный янтарный виноград. Дома Алька обо всем этом давно забыл, им приходилось перебиваться пустыми супами из пакетов, кашами, тушеными овощами, вареной картошкой, и лишь иногда появлялись заменители мяса — дешевые сардельки или мелкая рыба, которую Катя томила с морковкой и луком.
Алька жадно ел и едва слышал, как балагурил развеселившийся Вовчик. А тот откупорил бутылку, налил в стакан примерно пятую часть водки, подлил туда побольше апельсинового сока и протянул мальчику:
— Вот твое лекарство. Выпей.
Алька сжался, а Лора захихикала.
— Или ты не мужик? — уговаривал Вовчик. — Пей! Сразу поправишься.
Мальчик осторожно взял стакан, понюхал — пахло хорошо.
— Ты смотри, нюхает! — изумился Вовчик. — Ты же не ищейка, а пацан! Пей, говорю!
В веселом голосе Вовчика прозвучало что-то жесткое, но только одно мгновение, все покрылось громким смехом парочки. Алька опрокинул жидкость в рот и ничего страшного не почувствовал, поскольку в стакане было довольно много сока. Лишь через несколько минут он начал ощущать действие алкоголя. Лица сидящих напротив Лоры и Вовчика куда-то перемещались, расплывались в туманные пятна, голоса их доносились будто издалека. Алька уже ничего не понимал, кроме одного: хочется спать. Но сказать об этом он не мог — язык не слушался. Мальчик, глядя на смеющуюся парочку, тоже расплывался в бессмысленной улыбке и сидел так до тех пор, пока не ткнулся носом в тарелку.
— Ну, слабак! — услышал он голос Вовчика. — Тетя Люба, стелите ему!
— У меня?
— Не у нас же! Ему еще рано в такие клубы ходить!
Хихикавшая Лора громко расхохоталась, по-своему оценив двусмысленную шутку дружка. Тетя Люба, посасывая горящую сигарету и пошатываясь, извлекла откуда-то не очень свежий матрас и кинула его на пол в своей комнате. Бросила туда же маленькую замызганную подушку без наволочки и байковое одеяло.
— Готово! Ведите!
Парень тряхнул Альку:
— Вставай, пацан, здесь камердинеров нету.
Алька понял, что надо как-то добраться до постели. Шатаясь, хватаясь за стулья и стены, он шел туда, куда указывал Вовчик, подталкивавший его сзади. Увидев матрас, он с вожделением кинулся на него прямо в одежде и, прикрывшись одеялом, с удовольствием растянулся. Ему казалось, что он давно уже не был так счастлив, хотя впервые в жизни спал на полу, даже не умывшись на ночь.
Сон с былью пополам
В эти минуты об Альке можно было сказать все, что и говорят в таких случаях: отрубился, напился мертвецки, спит мертвым сном. Дышал он тяжело, с непривычным для него храпом. Но к утру его детский организм все-таки выбрался из неожиданной передряги, Алька стал дышать ровнее и спокойнее. Все было бы хорошо, если бы не ужасный сон, явившийся некстати перед самым пробуждением.