– Простите, Ваше Величество, в горле пересохло. Так, значит, на чем мы остановились?..
– Вы спросили, в чем заключается мое предназначение, – терпеливо напомнила королева. – Разумеется, оно не связано напрямую со стихотворством. На моих плечах лежат заботы о благосостоянии нации, армия, флот, я созываю и распускаю парламент, назначаю и отправляю в отставку министров и других высших должностных лиц, заключаю и ратифицирую международные договоры. Мне вменено в обязанность предупреждать народные волнения и, по мере возможности, стихийные бедствия. В общем, дел у меня хватает, но я с ними справляюсь, – она уже начала раздражаться, – и поэтому не вижу оснований отрицать за мной право сочинять стихи.
– Стихи… – задумчиво повторил вслед за королевой Оливер и вдруг встрепенулся: – Да известно ли вам, что такое «сочинять стихи»? – Он снова налил и выпил. – Возможно ли… нет, невозможно… невозможно, Ваше Величество, заниматься параллельно двумя одинаково важными делами. Или – нет! Вру, Ваше Величество, вру! Параллельно с геологией очень даже возможно заниматься, например, филологией. Или, будучи биологом, находить время и силы для астрономических исследований. А впрочем, не вру. Не в прочем, а в главном-то и не вру! Потому что параллельно со стихотворством заниматься каким-либо другим делом не-воз-мож-но! Я хочу сказать – заниматься с равным успехом. А безуспешно заниматься стихотворством – и смысла нет.
– Погодите, – заволновалась королева, – постойте, а как же… вот Гете, например, межчелюстную косточку открыл… а русский поэт Ломоносов, так тот вообще…
– Исключения лишь подтверждают правило, – вздохнул Оливер.
– Это не ответ, – возразила королева. – Кто же, извините, не мнит себя исключением?
– Ваше Величество, – Оливер снова наполнил бокал, – умоляю, не надо демагогии. Мы же с вами не в Гайд-парке.
– Не хотите ли вы сказать, что стихотворство, особенно успешное, предполагает сосредоточенность всецело на этом занятии? – спросила королева. – А знаете, в чем-то вы, пожалуй, правы. Я и сама замечала, что сочинение даже простенького стихотворения про тучку какую-нибудь там или птичку забирает порой слишком много духовной энергии. Бывает, пишешь-пишешь ночь напролет, забыв про экономику, внешнююю и внутреннюю политику, про все на свете, и свеча простая, восковая горит на малахитовом столике, и только шелест шелкового платья на сквозняке заставляет иногда очнуться и поглядеть в окно, где чернеют кроны Букингемского парка, или Сент-Джеймского, или Кенсингтонского, в зависимости от того, в каком из моих дворцов посетило меня вдохновение, и вот, очнувшись, глядишь в окно, ничего, разумеется, в темноте не видишь, слышно лишь, как шумит ветер, хлещет дождь и перекликаются часовые, славные мои гвардейцы…
При слове «гвардейцы» Оливер нахмурился, у него еще ныло плечо после удара прикладом.
– Гвардейцы, говорите? Ваше Величество, да не отвлекайтесь вы на пустяки. Угодно вам было завести разговор о стихотворстве – извольте быть серьезной. Подумаешь, гвардейцы. Скажите лучше, каким, по вашему мнению, материалом располагает стихотворец для создания своих произведений?
– Языком, – ответила королева, не очень понимая, куда клонит собеседник.
– Аб-солютно верно! Вы правы, ваше ик-ичество! А что же это за штука такая – язык? Можете дать определение?
– Постойте, постойте… – задумалась королева. – Язык – это… сейчас, сейчас… Нет, я пока не готова ответить на этот вопрос… Я лучше расскажу еще раз, в чем заключается мое предназначение. Надеюсь, вы помните мой полный титул: Милостью Божией Королева Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии, а также других Ее королевств и территорий. Глава Британского содружества наций, Защитница Веры, Суверен Британских рыцарских орденов. Я назначаю посланников, министров и консулов, предоставляю в своем лице Британию во всех ее отношениях с иностранными державами, принимаю послов, наблюдаю за строгим исполнением общественных законов, поскольку являюсь главой исполнительной власти и судоустройства. От моего имени назначаются архиепископы, епископы и даже университетские профессора, ведутся все уголовные дела, выдаются патенты офицерам. Каждый день около трех часов я трачу на рассмотрение и прочтение государственных документов, которые приносит мне премьер-министр в красных таких кожаных портфелях. Прибавьте к вышеперечисленному еще и заботы о каждой английской семье, контроль за воспитанием детей, собрания, отчеты, приемы, размещение поступающих в государственный фонд статуй, картин…