Письмо сохранилось в моих бумагах, поэтому я имею возможность воспроизвести его здесь слово в слово.
(обратно)Кстати, история несчастной любви сэра Александра вдохновила меня на сочинение нижеследующей песенки.
Дочь губернатора, где ваша белая шляпа?
Прямо в открытое море ее унесло.
Мимо пакгаузов, мимо причалов и трапов
что ж вы гуляете, словно кому-то назло?
Плачут французы и в воздух швыряют береты,
и англичане угрюмо грызут чубуки –
все их признанья оставили вы без ответа,
неудивительно, что не в себе моряки.
Дочь губернатора, мне это все надоело,
завербовался бессрочно на бриг «Невермор».
Вы отвернетесь, какое вам, в сущности, дело,
больше одним или меньше? Действительно, вздор.
Вот уж и вымпелы вьются, и убраны трапы, –
в море уходят один за другим корабли.
Дочь губернатора, где ваша белая шляпа?
Шляпа, конечно, шляпа дороже любви!
Песенку эту я исполнил на своей отвальной – перед Федосеем, Еленой и Елизаветой, пришедшими попрощаться. (Генка ограничился телефонным звонком: «скоро сессия, не обижайся», – в трубке, как фон, хихикали Ляли, Лели, Лили. «Я не обижаюсь», – ответил я честно, – не то, что видеть, но даже слышать его вдруг стало мне противно, живость его лживости больше не казалась безобидной, – может, это Лидка веселилась там, на другом конце провода, и не обязательно сидя именно у него на коленях, просто гуляли в одной компании, допустим, у того же Левки Левина... «Я не обижаюсь», – повторил я). Вчетвером, без Генки, мы распили бутылку портвейна, а потом я исполнил под гитару свои песенки, в том числе и про дочь губернатора. И вдруг осознал, что ведь удалось мне, все же удалось создать насущный текст, в котором я исхитрился и душу излить незаметно для других, и творческие амбиции удовлетворил – в том смысле, что за качество не было стыдно. В самом деле, нормальная же получилась песенка!
Закончив исполнение, стал оправдываться (не без лукавства, разумеется): «Это всего лишь упражнения в жанре, хотелось всего лишь попробовать силы...»
Федосея принял мои слова всерьез: «Ну, в качестве упражнения еще куда ни шло....»
А Елизавета мыслями была на военно-морской базе под Мурманском, откуда Тобиас прислал, наконец, весточку, – она и не слушала меня вовсе.
И только Елена поняла, что к чему. Встала, подошла ко мне, наклонилась и поцеловала в щеку, мгновенно ставшую малиновой. И сказала: «Бедненький».
(обратно)Даже и центральные части Острова отстоят от моря всего на 60 миль Строго говоря, это даже и не морской, а океанский, с Атлантики, воздух.
(обратно)