Но «скромная, непритязательная и простодушная» часть уж слишком слабо о себе заявляла, у меня не включилась энергия поддержки. Мы больше не возвращались к этой теме.
Но тут нас настигли трудности дороги. Стало очень пасмурно, надвигался дождь. А я обнаружила, что у меня начались месячные. Ох, не хотелось из-за этого оставаться здесь на ночь. Так потянуло в Донецк к уюту. А скульптор не захотел оставаться тут без меня, и решил возвращаться в Харьков.
Глава .4. Путь домой
Мы отправились к железнодорожным путям. По дороге начался сильный ливень, хотя он быстро прекратился, мои футболка и джинсы промокли до нитки, и промок рюкзак, который был хоть из плотной, но всё-таки ткани. Но в его глубинах при исследовании обнаружилаcь сухая кофта и сухое розовое платье, которое я сменила на джинсы и футболку. Переодевалась я во всё это, на этот раз без стриптиза, мой спутник отвернулся. Вот только с обувью были проблемы - кеды намокли, а из обуви у меня были только босоножки на шпильках. Я решила походить пока в кедах, длинном платье и кофте.
Мы были уже недалеко от путей, и возвращаться не стали, так и пошли мокрые к остановке. Возле остановки стояла железнодорожная сторожка. Расспросили дежурного о расписании поездов. Он нас обрадовал тем, что и на Харьков, и на Донецк ближайшее время будут электрички, и даже добродушно угостил горячим чаем.
Осталось только подождать, растягивая горячий чай. Первой показалась электричка на Харьков. Скульптор беспокоился обо мне, ему не хотелось оставлять меня одну. Пришлось его утешать и успокаивать. Когда он уехал, я даже испытала облегчение от того, что не нужно этим заниматься. И страха у меня совсем не было. Было только сильное желание поскорее добраться в Донецк.
Вечерело, становилось холодно, я одела кофту. Долго ждать мне не пришлось. Озябшая, промокшая путешественница с месячными села в электричку на Донецк.
«Хорошо, что есть на свете это счастье путь домой». Я села возле окна, сняла мокрые кеды, забралась с ногами и укрыла стопы платьем. Получилось довольно сносно.
Рядом со мной присели отец с сыном, они тоже ехали в Донецк. Мы перебросились парой слов, они жили на Текстильщике. Этот район Донецка я знала плохо, но расспрашивать их мне не хотелось. Я была такая уставшая, что уже не распространялась, что я путешественница, и за проезд заплатила.
Наверное, я выглядела жалостно, потому что они поделились со мной едой. Мой тормозок уже закончился, не столько хотелось есть, сколько согреться едой, и я не стала отказываться. Мне стало жаль, что я не могла с ними познакомиться ближе, сын был интересный, отец отзывчивый. Может у меня и открылось бы второе дыхание, но тут я обнаружила, что меня заливает кровью.
Мне стало как-то сильно мокро, я сходила в туалет и обнаружила на платье приличное красное пятно. Переодеться было совсем не во что. Меня спасла кофта в разноцветную полоску. Я намотала её вокруг бёдер, и она прикрыла красное пятно. Правда, без кофты я мёрзла, и выглядела довольно странно. Но что делать, было очень стыдно. И мне тем более стало не до разговоров.
В Донецк мы приехали утром. Очень не хотелось обувать мокрые кеды. И так как я всё равно выглядела странно, то достала босоножки на высоком каблуке предназначенные для того, чтобы «хорошо выглядеть», и одела их. Я с облегчением распрощалась со своими спутниками, и вырулила из электрички в длинном розовом платье с кофтой обмотанной вокруг бёдер, с рюкзаком за плечами и в босоножках на шпильке. И мне было совершенно всё равно, что думают обо мне прохожие, после этого похода.
Когда я добралась до общежития, то почувствовала, что всё-таки счастье есть на свете. Никогда моя комната не казалась такой удобной, безопасной и прекрасной. И я с наслаждением улеглась спать на целые сутки.
Конец