Поднимаясь по стволу, он достиг четвертой ступеньки –
остатка обрубленной ветки – и, держась левой рукой, начал рассматривать сквозь толстую лупу его чешуйчатую поверхность.
Это продолжалось не более трех минут.
И тут он чуть было не выронил лупу: впился взглядом в стекло и почувствовал, что перед его глазами завертелись синеватые круги.
Он на мгновение прикрыл веки, глубоко вздохнул и опять посмотрел – перед глазами замелькали искры.
Спрятав лупу, он вынул перочинный ножик, открыл его зубами, срезал кусочек чешуйчатой коры и осторожно слез на землю.
Вернувшись в комнату, он отделил пинцетом чешуйку от коры, положил ее на стеклянную пластинку микроскопа и посмотрел в окуляр. На стеклянной пластинке лежал волосок синего цвета.
Синий волосок от шерстяной пряжи.
Аввакум взял сигарету и жадно затянулся.
Затем он достал из портфеля пергаментную бумажку, в которой лежал другой, такой же синий волосок. Он нашел его на подоконнике Илязова дома среди железных опилок и поврежденного прута. Аввакум сравнил волоски под микроскопом: по цвету и толщине они были совершенно одинаковы.
Он встал и принялся медленно расхаживать по комнате.
Теперь ему было точно известно, что перелаз на плетне, тропка, суковатая сосна и не закрытое на крючки окно связаны невидимой нитью с Илязовым домом. Одна и та же перчатка прикасалась к обрубленному суку сосны и согнутому пруту в разбитом окне.
Но разве на свете одна синяя перчатка? А если другой такой нет, то где эта единственная и кто ее владелец?
Все же сделанные им открытия были важными звеньями в цепи событий, предшествовавших преступлению. У
него не было оснований быть недовольным собой.
Спрятав свою находку, Аввакум вошел в чуланчик.
Здесь, казалось, не было ничего такого, что обращало бы на себя внимание. Чучела животных и птиц месяцами не сдвигались с их мест – об этом говорила паутина, образовавшаяся вокруг них. Он уже собрался уходить, как вдруг взгляд его остановился на маленьком буром медвежонке.
Он был совершенно чистенький – даже на подставке, к которой прикреплен, совсем нет пыли. Единственный чистый предмет среди множества окутанных паутиной и покрытых пылью – это не могло не привлечь внимания
Аввакума. Значит, сравнительно недавно медвежонка касалась рука человека. Но почему среди стольких чучел животных один лишь бурый медвежонок удостоился такой чести?
Аввакум подошел к медвежонку и поднял его. Под деревянной подставкой находился продолговатый ящик.
Аввакум зажег электрический фонарик и увидел на дне ящика кучку камней, разных по цвету и по величине.
Ничего другого в ящике не было. Но один камень,
размером с кулак, был обернут листком, вырванным из ученической тетради, и перевязан красной шерстяной ниткой. Он лежал на самом верху кучки.
Аввакум просунул руку, взял камень и под желтым лучом фонарика прочитал: «Змеица, 7 августа».
Надпись была сделана нечетко, химическим карандашом.
«Какой-то минерал, найденный Методием Парашкевовым в урочище Змеица за пятнадцать дней до происшествия в Илязовом дворе», – подумал Аввакум. Подержав камень в руке, он положил его в ящик, на прежнее место, и поставил медвежонка так, как он стоял.
Начал моросить дождик.
Серые тучи лизали своими косматыми языками голые осыпи Змеицы. В открытое окно проникал холодный воздух, напитанный запахом хвои и влажной земли.
В доме было тихо и как-то очень пусто и тоскливо.
По телу Аввакума пробежал озноб. Чувство одиночества, казалось, проникало в его душу вместе с резким холодом. «Я должен обязательно уснуть», – подумал он. Аввакум укутался с головой своим плащом и закрыл глаза.
Капельки дождя словно бы ощупывали оконные стекла, и этот слабый звук делал тишину еще более тягостной.
Его разбудил тихий стук наружной двери. В сенях раздались шаги. Он прислушался и узнал по ним Балабаницу. Ему больше не хотелось лежать в темноте. Он зажег лампу, открыл шкаф и стал приводить в порядок свою одежду. На кровати остался один только плащ. Под его подкладкой были два глубоких кармана, в которых Аввакум хранил нужные ему вещи: веревку, запасную батарейку для карманного фонаря, пачку патронов и маленькую, но прочную стальную лопатку в кожаном футляре.