После этого зажег лампу.
Посреди комнаты были свалены в беспорядке всевозможные инструменты: большие и малые кирки, треноги с приборами для измерений и нивелировки, секстанты, рулетки, отвесы. Тут же лежали готовальни, бутылочки с тушью, логарифмические и прочие линейки. Против окна находился стеллаж. На средней полке лежало несколько папок, они-то и привлекли внимание Аввакума. Он протянулся к самой большой и не ошибся: в ней был маршрутный дневник группы. Аввакум уселся на пол и начал листать его. Восьмого августа геологи вместе с капитаном
Калудиевым в четвертый раз отправились исследовать местность юго-восточнее Карабаира. Указывались координаты нескольких пунктов. Последний пункт и по долготе и по широте был в непосредственной близости – с разницей в несколько десятых градуса – с пунктом, в котором пеленгаторы засекли передачу тайной ультракоротковолновой радиостанции.
Аввакум усмехнулся, полез было за сигаретами, но опомнился: курить ему не придется. Он взглянул на дату под последней записью; ниже подписи майора Инджова было отмечено красным карандашом десятое августа.
Итак, десятого августа в заштрихованном секторе, где группа вела изыскания, или, точнее, на восточной границе этого сектора, неизвестная радиостанции передала в эфир шифрованную радиограмму.
Аввакум начал прослеживать миллиметр за миллиметром картографическую схему. Радиостанция находилась у восточной границы заштрихованного сектора. От этой границы был обозначен пунктирной линией обратный путь группы, следовавшей в северо-западном направлении, он кончался в котловине между Момчиловом и Луками.
Аввакум закрыл папку и положил ее на место. Теперь он знал, что находящийся в составе группы неизвестный
Икс, идя позади своих товарищей, отстал от них и, задержавшись минут на тридцать, успел связаться с заграничным центром и передать в эфир шифрованную радиограмму. Учитывая, что передача велась в ночное время,
Аввакум был уверен, что Икс либо помнил шифр наизусть, либо пользовался им с помощью фонаря, либо же сам шифр был светящимся.
Он погасил свет и, когда стал одеваться, вдруг почувствовал ужасную усталость.
Поднявшись на галерейку, Аввакум увидел возле своей комнаты стульчик, а на нем ломоть остывшего хлеба и кусок брынзы; все это было завернуто в белое холщовое полотенце.
Он переложил еду на стол, даже не попробовав ее, достал радиопередатчик и погасил свет. Насвистывая, чтобы не было слышно, как стучит ключ, он передал в
Софию короткую зашифрованную радиограмму:
«Проверьте, есть ли среди болгар, живущих в Англии, человек по фамилии Ичеренский. Жду сведений о нем и о его семье. Экстренно. Точка».
Спрятав радиопередатчик, он присел на кровати, чтобы составить план действий на завтра.
За окном завывал ветер, ветки суковатой сосны тихо постукивали по стеклу. Проснулся Аввакум в той же позе –
прислонившись к стене, одетый, в ботинках. Посмотрел на часы – скоро два. Найдя ощупью плащ, он приоткрыл створки окна и осторожно забрался на толстые ветки сосны. Затем прикрыл окно и, защищая глаза от колючей хвои, потихоньку спустился на землю.
Он пошел не к калитке, а зашагал по тропке, которая вела к плетню.
Выбравшись на улицу, Аввакум немного постоял, напряженно прислушиваясь. Он улавливал лишь шум да посвистывание ветра в плетнях и у безмолвных домишек.
Припомнив, что бай Марко Крумов рассказывал ему про дом, где жил Боян Ичеренский, Аввакум сделал шагов двадцать в южном направлении и оказался в широком проулке, который огибал старую корчму и выходил на дорогу, ведущую в Луки. Отсчитав четыре дома с правой стороны, он приблизился к пятому. В этом доме за высокой кирпичной оградой жил Боян Ичеренский. По словам
Марко Крумова, геолог один пользовался этим жилищем –
хозяева его еще в минувшем году переселились в Мадан.
Подойдя к дому, Аввакум замер: у его ограды, словно бы выплыв из мрака или выскочив из-под земли, стояла автомашина. Вокруг разносился едва уловимый запах нагретых шин и бензина.
Аввакум крадучись приблизился к машине. Это был открытый четырехместный «виллис».
В кирпичной ограде зиял проем – человек, вышедший из «виллиса», оставил калитку открытой настежь.
«Опередили меня», – с горечью подумал Аввакум. В ту же секунду он шмыгнул во двор и увидел, что на верхнем этаже, опоясанном узеньким балкончиком, светилось окно.
Вспомнив про запах нагретой резины и бензина на улице, он подумал: «Этот приятель только что вошел сюда». Все так же крадучись, он проскользнул к входной двери, слегка нажал на дверную ручку и выругался про себя: дверь оказалась запертой изнутри.