Приключения барона де Фенеста. Жизнь, рассказанная его детям

Эне. Да расскажите, что же такое ваши пресловутые «записные», – мне это словцо внове.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ О храбрости; о «записных»; о дуэлях

Фенест. Такие кавалеры дерутся из любой безделицы: взглянешь ли на них искоса, кивнешь ли вместо поклона, заденешь ли полою плаща или плюнешь ближе, чем в четырех шагах; бывает, «записной» и сам проштрафится либо обознается, а ты все равно отказываться не смей, дерись! Взять хоть случай с двумя дворянами, из коих один состоял при кардинале Жуайёзе[99]: выйдя на лужайку, дворянин этот спрашивает противника: «Вы не такой-то, из Оверни?» – «Нет, – отвечает тот, – я такой-то, из Дофинэ». Однако, порешили они, коль скоро вызов сделан, то и надобно сразиться насмерть, что и исполнили. Вот это и значит быть настоящим «записным»!

Эне. А скажите, требуется быть таковым постоянно или дело сводится к отдельным стычкам?

Фенест. О нет, конечно, не постоянно; мы ж не какие-нибудь дурни деревенские! Важно лишь прослыть им – и дело в шляпе.

Эне. А не могли бы вы мне назвать некоторых из сих рыцарей чести?

Фенест. Извольте: доблестный Баланьи[100], Помпиньян, Беголь, младший де Сюз, Базане, Монгла, Вильмор, Лафонтен, барон де Монморен, Петри и многие другие, чья отвага блистала...

Эне. Отвага-то блистала, да с ними что же стало?

Фенест. Гм... верно, они сами убиты, но слава их живет! Не правда ли, отлично сказано?

Эне. И вы полагаете, историки упомянут об эдакой храбрости в своих книгах?

Фенест. Да по мне, какая-нибудь рокамандурская бляшка[101] или зубочистка господина маршала де Роклора[102] стоит вдесятеро дороже всех этих пресловутых историков вместе взятых; коли о наших смельчаках говорят при дворе, чего же вам еще?!

Эне. Ну, и кто же из ваших «записных» преуспел при дворе? Слышали ли вы хоть об одном губернаторе провинции или маршале Франции, который обязан своей карьерою поединку?

Фенест. Вот я и толкую о том, что храбрые благородные кавалеры нынче не встречают должного уважения.

Эне. Уважения или славы? Не последняя ли их прельщает?

Фенест. Послушать вас, так ни один кавалер ордена Святого Духа[103], ни один маршал Франции не прогулялся на лужайку со шпагою кто двадцать, а кто и тридцать раз!

Эне. Так что же вам угодно? Чтобы все уподобились вам, да еще столь же дешево за свои эскапады расплачивались? То, что зовете вы «прогулкою на лужайку», есть преступление, за которое, по приказу нашего славного короля Генриха Великого, должно за ноги вешать на площади[104]! Вы же требуете высочайшими почестями венчать позорнейший из проступков. В мое время маршалом Франции становился тот, кто сразился не менее чем в трех баталиях, командовал, по крайней мере, в трех приступах, выдержал, не дрогнув, три осады и выиграл три боя с развернутыми знаменами. Вот из какого теста делались наши маршалы; они достигали своего положения тяжкими испытаниями, а не эдакими вашими «прогулками».

Фенест. Ну, стало быть, и войны в прежние времена были иные, не чета моим четырем.

Эне. Да, уж мы вдосталь понюхали пороху... За какие-нибудь полтора года нам выпало столько, что иному хватит на всю жизнь! Нынче уже не то, люди измельчали. За те восемнадцать месяцев мы побывали в четырех сражениях да еще в двух боях, каждый из которых стоил целой войны; восемь городов осаждали мы и все их взяли, и уж бессчетно выпало нам всяких прочих приключений.

Фенест. Я читал о таком, но видеть своими глазами не пришлось.

Эне. Не попадалась ли вам «История трех войн»? Там описано все, о чем я упомянул: от боев под Жарнаком[105] до сражения в Люсоне[106].

Фенест. Н-да, разумеется... я читал... Но тоже и с дуэлями раньше дело обстояло иначе!

Эне. Эх, да какое сравнение! Прежде было – время, а ныне – пора!

Фенест. Вы, стало быть, ратуете за упразднение дуэлей?

Эне. Ничуть не бывало. Есть дуэли оправданные, коих избежать невозможно: к примеру, в случаях оскорбления величества или при государственной измене; по особому дозволению короля – для защиты чести женщины либо в поддержку сироты против убийцы его родителей; также одобряю я поединок между вождями двух армий во избежание общего кровопролития. Сюда же следует отнести дуэли во славу религии, хотя правда, что из них добрая половина религией лишь прикрывается.

99

Жуайёз Франсуа (1562–1615) – видный церковный деятель эпохи, архиепископ Нарбоннский, затем Тулузский, брат герцога де Жуайеза (1561–1587), фаворита Генриха III. Франсуа Жуайез во многом способствовал примирению Генриха IV с папским Римом.

100

...доблестный Баланьи... – Д’Обинье перечисляет здесь придворных и военачальников, прославившихся своей храбростью и отчаянных дуэлянтов. Некоторых из них он упоминает во «Всеобщей истории». О многих, кого называет писатель, сохранились те или иные сведения у мемуаристов эпохи – в «Комментариях» Блеза де Монлюка, в «Дневнике» Пьера де Л’Этуаля, в книгах Брантома и т.д. Особенно знаменит был дуэлянт Дамьен де Монлюк сьёр де Баланьи (убит на дуэли в 1613 г.), а также Робер де Арле барон де Монгла (убит в 1607 г.), приближенный Генриха IV.

101

...рокамадурская бляшка... – Полагают (П. Мериме), что тут содержится намек на какой-нибудь пустяковый сувенир, привезенный из паломничества в Рокамадур, город в провинции Дордонь (Центральная Франция), где находится весьма почитаемый христианами старинный собор Святого Аматёра (католический святой, епископ Осера, что в Бургундии, умерший в 418 г.).

102

Роклор – см. примеч. 21 к гл. 3, кн. 1.

103

Орден Святого Духа – рыцарский орден, основанный в 1578 г. французским королем Генрихом III.

104

...за ноги вешать на площади! – Имеется в виду эдикт короля Генриха IV от 27 июня 1609 г., запрещающий дуэли и определяющий суровое наказание за участие в них. Но дуэли запрещались и до этого, например в 1585 г., и, как всегда, безуспешно.

105

Жарнак – под этим городом в долине Шаранты, на границе провинций Сентонжа и Ангумуа, 13 марта 1569 г. произошло сражение между армией католиков, которой командовал герцог Анжуйский (будущий король Генрих III), и войсками гугенотов под командованием принца Людовика де Конде (1530–1569), дяди Генриха Наваррского. Католики одержали внушительную победу, сам Конде был пленен и затем убит. Для д’Обинье это было первое серьезное сражение, в котором он принял участие. Позже он писал об этой битве в «Трагических поэмах», повествуя о судьбе Конде (кн. 5 «Мечи», 405-410):

Он глянул на Жарнак, и вновь узнал воитель, Из-за чего попал в небесную обитель: Он пробивается сквозь плотный строй врага, Но сломана опять проклятая нога, На крыльях доблести взлетел он в Царство Божье, А тот, кем он убит, убийцу встретит тоже. (Перевод A. M. Ревича)

В последней строке имеется в виду Генрих III, которому также было суждено пасть от руки убийцы.

106

Люсон – город в Вандее, где тоже произошло ожесточенное сражение между католиками и протестантами (14 июня 1570 г.). На этот раз победу одержала армия протестантов, которой командовал Франсуа де Ла Ну (см. примеч. 11 к гл. 2, кн. 1). Д’Обинье писал об этой победе в «Трагических поэмах» (кн. 5 «Мечи», 507–508):

Здесь твой пейзаж, Люсон, ты пересилил беды, На улицах твоих веселье в честь победы. (Перевод A. M. Ревича)