Приключения барона де Фенеста. Жизнь, рассказанная его детям

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Встреча с Руссо; проделка с вязанками хвороста; о честолюбии Фенеста

Эне. Прибыть-то вы прибыли, а что двору от вас прибыли! Не посетуйте на мой смех, сударь, просто я радуюсь счастливому вашему избавлению от эдаких переделок. Однако расскажите, каким же образом попали вы ко двору?

Фенест. Монсеньор граф распорядился приодеть меня (дьявольщина, вечно я забываю! – нынче принято говорить «облечь в одежды»!). Итак, меня ужас как хорошо облекли и решительно отсоветовали служить в гвардии, куда я собирался, – уж больно благородный был у меня вид. Вскорости граф представил меня монсеньору де Монтеспан[71]; там я мигом осмотрелся и стал вхож повсюду, кроме разве малого королевского кабинета. Свел я знакомство и с дворецкими, и с прочими служивыми дворянами... Когда же я остался без покровителя, то изловчился пролезть в дом герцога де Гиза при содействии монсеньора де Лу[72], который частенько спрашивал меня, не пособлю ли я ему убить одного герцога, на что я всегда отвечал: с превеликой, мол, охотою! Что ж вы думаете, я и тут заделался прямо-таки своим человеком; однажды мне довелось даже услышать беседу монсеньора епископа Сеэзского[73] с Берто[74], Малербом[75], Маттьё[76] и еще с одним дворянином весьма благородной наружности, хотя и рыжим. Все четверо философействовали не хуже настоящих мудрецов; да, ума им не занимать стать! Когда же я остался наедине с тем, четвертым, то осведомился, кто он таков и кого держится. Рыжий отвечал мне, что при дворе он новичок и у него мало надежды попасть в штат к какому-нибудь принцу. Я тогда рассказал ему, как сам преуспел в этом деле, но он возразил, что у него на такое никогда сноровки не достанет. Он столь ловко повел дело, что я представил его монсеньору де Гизу, а ведь в его спальне рыжий мошенник провел предыдущую ночь, но это я уж спустя узнал. Спустя два дня, гляжу, мой молодчик совсем освоился у принца; я было учуял подвох, но он так и рассыпался передо мною мелким бесом, благодаря за те милости, что принц оказал ему якобы из любви ко мне. Однажды вечером, когда монсеньор де Гиз играл у короля, прихожу я туда и вижу, что мой рыжий протеже держит свечу королю и нашептывает ему на ухо какие-то глупости, а король, слушая его, прямо подыхает со смеху. Сочтя себя причиною такого продвижения, я, натурально, продвигаюсь вперед, и что же он на это? Шепнув что-то королю, протягивает мне подсвечник и командует: «Посветите государю!» Я, на седьмом небе от счастья, хватаю подсвечник и спешно придумываю какую-нибудь шутку, чтобы также рассмешить короля, но тут лакей подбросил в камин пару вязанок хвороста. Короля-то заслонял от огня плотный деревянный экран, но я!.. В жизни не попадал в такую передрягу! Я так вертелся, так подпрыгивал, что король, как раз начавший новую партию, заметил мне: «Светите-ка получше!» Куда там – мои шелковые чулки уже дымились, вот-вот загорятся вместе с ногами. Ох, до чего ж мне захотелось опять побарахтаться в холодной грязи Боса! А у дверей толкутся придворные и, слышу, шепчутся между собою: «Эге, да он прямо горит честолюбием!» – «Смейтесь, смейтесь, – думаю, – зато я позабавил короля!» Наконец, отпустили меня восвояси, и я кинулся прочь, насилу протиснувшись сквозь толпу. Правду сказать, сперва я заохал не своим голосом, да гляжу – все смеются, пришлось и мне тоже через силу осклабиться, дабы обратить все дело в шутку. Но уж этот рыжий интриган, чтоб его! Он ведь потом еще раз подложил мне свинью, пообещав место в карете королевы, – словом, потешился надо мною всласть, пока я не признал в нем того самого рыжего из приключения с плащами[77]!

ГЛАВА ПЯТАЯ Рассуждения о доме господина Эне. Об охоте

Эне. Сударь, не угодно ли вам совершить прогулку по аллее в ожидании нашего скромного ужина?

Фенест. О, разумеется, невредно нагулять аппетит. Ах, что за прекрасный у вас замок; однако же, захоти вы этого, он мог бы выглядеть еще авантажнее.

Эне. Благодарю покорно; когда авантажу чересчур много, от дома остается слишком мало.

Фенест. А почему бы не перенести вон тот флигель на задний двор и в нем поселить весь штат, чтобы это мужичье не мозолило вам глаза?

71

Монтеспан – Антуан-Арман де Пардайан маркиз д’Антен и де Монтеспан (ум. в 1624 г.), французский придворный и государственный деятель, в конце жизни – губернатор Беарна и Наварры.

72

Де Лу – Эдм де Молен барон де Лу (ум. в 1613 г.), королевский наместник в Бургундии. Де Лу был убит сторонниками Гизов 5 января 1613 г., так как открыто похвалился, что принимал участие в убийстве в Блуа в 1588 г. Генриха Лотарингского, герцога де Гиза (см. примеч. 22 к гл. 2, кн. 1).

73

Епископ Сеэзский – Жан Берто (см. след. примеч.). Сеэз – город в Северной Франции, близ Алансона. Д’Обинье бывал здесь в период Религиозных войн, сопровождая Генриха Наваррского.

74

Берто Жан (1552–1611) – французский поэт, последователь литературных принципов «Плеяды». Он был близок к королям Генриху III и Генриху IV. Хотя Берто был духовным лицом, он создал немало любовных стихотворений (сборник 1602 г.); написал он и большое число стихотворений на случай (сборник 1601 г.), в которых нашла отражение та бурная эпоха, в частности Религиозные войны. Д’Обинье очень ценил талант Берто и считал его главой небольшой группы поэтов, куда относил также Малерба (см. след. примеч.), д’Юрфе (см. примеч. 18 к гл. 2, кн. 1) и еще нескольких менее известных и менее талантливых стихотворцев.

75

Малерб Франсуа (1555–1628) – выдающийся французский поэт, один из основоположников классицизма. Испытал влияние жанра торжественных од Жана Берто.

76

Маттьё Пьер (1563–1621) – французский историк и поэт, автор сборника «Четверостишия», неоригинальность которых д’Обинье отметил в предисловии к «Трагическим поэмам».

77

...того самого рыжего из приключения с плащами! – Об этом рассказывалось в предыдущей главе.