Наученный горьким опытом, я стал другими способами отделываться от медведей, которые охотно гонялись за моими пчелами и лазали по ульям. Я вымазал дышло телеги медом и ночью залег в засаде неподалеку от нее. Все произошло именно так, как я ожидал. Огромный медведь, привлеченный запахом меда, принялся с такой жадностью лизать передний конец дышла, что втянул его в себя через глотку, желудок и кишки, и оно сзади вылезло наружу. Когда медведь с такой ловкостью нанизал самого себя на дышло, я подбежал к нему и заклинил отверстие в дышле. Тем самым я отрезал лакомке путь к отступлению и оставил его в таком виде до утра. Великий султан, случайно проходивший мимо, чуть не умер от хохота над этой проделкой.
Вскоре после этого русские заключили с турками мир[36], и меня, в числе других пленных, отправили в Санкт-Петербург. Но я вскоре ушел в отставку и покинул Россию во время великой революции, лет сорок тому назад, когда император, еще покоившийся в колыбели, вместе со своей матерью и отцом, герцогом Брауншвейгским, фельдмаршалом фон Минихом и многими другими был сослан в Сибирь[37]. В тот год по всей Европе свирепствовал такой мороз[38], что солнце, по-видимому, пострадало от холода, отчего оно с тех самых пор и до сегодняшнего дня хворает. Мне поэтому при возвращении на родину пришлось испытать более тяжкие злоключения, чем по пути в Россию.
Ввиду того что мой литовский конь остался в Турции, я был вынужден отправиться на почтовых. Случилось однажды, что нам пришлось ехать по узкой и пустынной дороге, окаймленной высокой изгородью из шиповника, и я напомнил кучеру о том, что нужно протрубить в рожок, — иначе мы рисковали в этом узком проходе столкнуться со встречным экипажем и застрять там. Парень поднес рожок к губам и принялся дуть в него изо всей мочи. Но все старания его были напрасны: из рожка нельзя было извлечь ни единого звука. Это было совершенно непонятно и могло кончиться для нас настоящей бедой, так как мы вскоре увидели, что навстречу нам мчится экипаж, объехать который было совершенно немыслимо. Тем не менее я выскочил из кареты и прежде всего выпряг лошадей. Вслед за этим я взвалил себе на плечи карету со всеми четырьмя колесами и всеми дорожными узлами и перескочил с этим грузом через канаву и изгородь вышиной в девять футов. Это было отнюдь не пустяком, принимая во внимание вес экипажа. Перепрыгнув обратно через изгородь, я снова очутился на дороге, но уже позади чужой кареты. Затем я поспешил к нашим лошадям, подхватил обеих и, зажав их под мышками, прежним способом, другими словами — двойным прыжком туда и обратно, доставил их к карете, приказал запрячь и благополучно добрался в конце перегона до постоялого двора. Я мог бы еще добавить, что одна из лошадей, очень резвая и молодая, — ей было не более четырех лет — чуть было не натворила беды. Когда я совершал второй прыжок через изгородь, она зафыркала и, выражая неудовольствие моими резкими движениями, стала брыкаться. Но я справился с ней, засунув ее задние ноги в карман своего сюртука. На постоялом дворе мы отдохнули после наших приключений. Кучер повесил свой рожок на гвоздь подле кухонного очага, а я уселся напротив него.
36
... русские заключили с турками мир... — Здесь речь может идти о войне 1735—1739 гг. (см. выше примеч. 14). Исторический барон в эти годы начинал свою службу в русской армии.
37
... император, еще покоившийся в колыбели, вместе со своей матерью и отцом, герцогом Брауншвейгским, фельдмаршалом фон Минихом и многими другими был сослан в Сибирь. — Б. К. Миних (см. примеч. 14) был сослан в Сибирь в 1742 г. (где провел 20 лет) вступившей на престол Елизаветой Петровной. При Петре III в 1762 г. был возвращен из ссылки, но былым влиянием уже не пользовался. Император — Иван VI Антонович (1740—1764); его мать — Анна Леопольдовна (1718—1746) в 1739 г. была выдана замуж за немецкого герцога Антона Ульриха Брауншвейгского. Это семейство было свергнуто с престола в результате дворцового переворота дочери Петра I и Екатерины I Елизаветы Петровны (1709— 1761) в 1741 г. Иван VI Антонович вместе с родителями был отправлен сначала в ссылку, а затем переведен в одиночную тюрьму; в 1764 г. был убит стражей в Шлиссельбургской крепости во время попытки В. А. Мировича освободить его и провозгласить императором вместо Екатерины II. Возможно, что это было провокацией новой императрицы, опасавшейся претензий на престол с его стороны. Пришедшая к власти в результате переворота («великой революции», как говорит Мюнхгаузен) Елизавета I присвоила в 1750 г. барону фон Мюнхгаузену чин ротмистра русской службы.
38
В тот год по всей Европе свирепствовал такой мороз... — В 1740 г. в Европе была очень суровая зима. См. кн.: Крафт Г. В. Подлинное и обстоятельное описание построенного в Санкт-Петербурге в генваре месяце 1740 года Ледяного дома и всех находившихся в нем домовых вещей и уборов с приложенными при том гридорованными фигурами, а также и некоторыми примечаниями о бывшей в 1740 г. по всей Европе жестокой стуже, сочиненное для охотников до натуральной науки через Георга Вольфганга Крафта Санктпетербургской императорской Академии наук члена и физики профессора. СПб.: Печатано при императорской Академии наук, 1741. В русской литературе о Ледяном доме писал в одноименном романе И. И. Лажечников в 1834 г. Вполне вероятно, что исторический барон мог присутствовать на празднествах в этом Ледяном дворце, так как сохранился рассказ подлинного Мюнхгаузена, в котором повествуется о таких больших санях, что в них были устроены два зала, и кавалеры катали дам на санках. Ср. с «Дополнением» Шнорра (наст, изд., с. 211—212). События, о которых рассказывает здесь Мюнхгаузен, в действительности отделяет друг от друга год.