И вот послушайте только, господа, что тут произошло! Внезапно раздалось: «Тра! Тра! Та! Та!» Мы вытаращили глаза. И тогда только мы поняли, почему кучер не мог сыграть на своем рожке. Звуки в рожке замерзли и теперь, постепенно оттаивая, ясные и звонкие, вырывались из него, делая честь нашему кучеру. Этот добрый малый значительное время услаждал наш слух чудеснейшими мелодиями, не поднося при этом своего инструмента к губам. Нам удалось услышать прусский марш, «Без любви и вина», «Когда я на белильне...», «Вчера вечерком братец Михель пришел...» и еще много других песен, между прочим и вечернюю песню «Уснули леса...». Этой песенкой закончилась история с тающими звуками, как и я заканчиваю здесь историю моего путешествия в Россию.
Немало путешественников иной раз утверждают такое, что, если вдуматься хорошенько, не вполне совпадает с истиной. Нечего поэтому удивляться, что слушатели и читатели подчас бывают склонны к недоверию. Но, если в нашей компании найдутся лица, которые усомнятся в моей правдивости, мне останется только сожалеть о том, что они так недоверчивы, и предложить им лучше удалиться до того, как я начну повествование о моих морских путешествиях: они, пожалуй, еще более удивительны, хотя и столь же достоверны, как остальные.
БАРОНА ФОН МЮНХГАУЗЕНА МОРСКИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ
Первое морское приключение
Уже первым путешествием в моей жизни, совершенным задолго до поездки в Россию, о достопримечательностях которой я только что вам рассказал, было путешествие по морю.
Я еще «спорил с гусями», как частенько шутливо говорил мой oncle[39], самый чернобородый из всех когда-либо виденных мною гусарских полковников, и еще трудно было решить, считать ли белый пушок на моем подбородке зачатком бороды или гусиного оперения, как я уже бредил путешествиями. Если принять во внимание, что отец мой в молодости многие годы провел в путешествиях и нередко коротал зимние вечера правдивыми и неприкрашенными рассказами о своих приключениях — некоторые из них я, быть может, позже перескажу вам, — мое влечение с одинаковым успехом можно считать как прирожденным, так и внушенным. Одним словом, я пользовался каждым удобным и неудобным случаем, чтобы мольбами или упорством добиться удовлетворения своей непреодолимой страсти увидеть мир. Но все было напрасно. Если мне и удавалось пробить хоть маленькую брешь в укреплениях отца, то тем более яростное сопротивление оказывали мать и тетка. И мгновенно терялось все, чего я добивался ценой самого хитроумного подхода. Но вот, на мое счастье, случилось так, что к нам приехал погостить один родственник с материнской стороны. Я вскоре стал его любимцем. Он часто говорил, что я славный, живой мальчишка и что он готов сделать все возможное, чтобы помочь мне осуществить мое страстное желание. Его красноречие оказалось убедительнее моего. И вот после бесконечных убеждений и возражений, отговорок и споров наконец, к моей неописуемой радости, было решено, что я буду сопровождать нашего гостя в поездке на Цейлон, где его oncle много лет был губернатором.
Мы подняли паруса и отплыли из Амстердама с важными поручениями правительства Голландских штатов. Ничего достопримечательного в пути не произошло, если не считать сильнейшего шторма. Об этом шторме мне все же приходится упомянуть ввиду его удивительных последствий. Ураган поднялся в то время, как мы стояли на якоре возле какого-то острова, где должны были пополнить наши запасы воды и дров. Он свирепствовал с такой силой, что вырывал с корнем множество необычайно толстых и высоких деревьев и швырял их в воздух. Хотя многие из этих деревьев весили сотни центнеров, они снизу казались ввиду невероятной высоты — их подбросило по меньшей мере миль на пять вверх — не крупнее птичьих перышек, которые иногда порхают по воздуху. Но стоило урагану утихнуть, как каждое дерево вертикально опустилось вниз, прямо на свое место, и сразу же пустило корни. Таким образом, не осталось никаких следов опустошения. Только одно, самое высокое дерево составило исключение. Когда бешеной силой ветра оно было вырвано из земли, на ветвях его как раз сидел крестьянин со своей женой. Они срывали огурцы — в той части света эти дивные плоды растут на деревьях. Честная пара совершила полет с такой же покорностью, как баран Бланшара[40]. Тяжесть их тел, однако, заставила дерево отклониться от своего старого места. Кроме того, оно опустилось в горизонтальном положении. Все жители острова, а также их всемилостивейший кацик[41] во время бури покинули свои жилища, боясь, что будут погребены под обломками. Царек как раз собирался, возвращаясь к себе домой, пройти через сад, как сверху рухнуло это дерево и, к счастью, убило царька наповал. «К счастью?» — «Да, да, к счастью! Ибо, господа, этот кацик был, с позволения сказать, самым гнусным тираном, а жители острова, не исключая даже его фаворитов и фавориток, — самыми несчастными созданиями под луной. В его кладовых гнили съестные припасы, в то время как подданные, у которых эти припасы были силой отобраны, умирали с голоду. Его острову не приходилось бояться иноземных врагов. Тем не менее он забирал каждого молодого парня, собственноручно избивал его, пока не превращал в героя, и время от времени продавал свою коллекцию тому из соседних князей, кто готов был дороже заплатить. Это давало ему возможность к миллионам ракушек, оставленных в наследство отцом, добавить новые миллионы. Нам рассказали, что такие неслыханные принципы он привез из поездки на СЕВЕР. Мы не решились, несмотря на самый горячий патриотизм, оспаривать подобное мнение уже по одному тому, что у этих островитян «путешествие на Север» может с таким же успехом означать как поездку на Канарские острова, так и увеселительное путешествие в Гренландию. А требовать уточнения мы по ряду причин сочли нежелательным[42].
40
... как баран Бланшара. — Французский воздухоплаватель Франсуа Бланшар (1753—1809) в 1785 г. вместе с американцем Ф. Джеффри первым пересек Ла-Манш на воздушном шаре. В 1785 г. он использовал изобретенный Монгольфье парашют и уверял всех в авторстве этого открытия. Во время одного из полетов на воздушном шаре он брал в качестве подопытного животного барана. Монгольфье — французские изобретатели, братья: Жак Этьен (1745—1799) и Жозеф Мишель (1740— 1810), изобрели воздушный шар, парашют и гидравлический таран, авторы книги «Воздушные путешественники» (1785), о которой много говорили. В 1785 г., во время испытания шара, наполненного водородом, погиб его изобретатель Пилатр де Розье.
41
... кацик... — Кацик — название вождя племени у американских индейцев, завезенное в Европу испанскими конкистадорами. В дальнейшем в Испании кациком стали называть богатого и влиятельного землевладельца. В переносном значении кацик — лицо, подчиняющее своему влиянию жителей своей округи; здесь: князь, правитель.
42
Весь абзац (рассказ о продаже солдат) имел самый актуальный политический смысл, так как в отдельных немецких государствах такая форма пополнения казны широко практиковалась. Эта тема неоднократно возникала в литературе Германии XVIII в., например, в «Коварстве и любви» Шиллера (д. 2, сц. 2) и у Шубарта в его «Немецкой хронике» (1776, 28 марта, № 26; 1776, 8 апр. — № 29), где говорится о продаже солдат герцогами Вюрттембергским и Брауншвейгским. К свите одного из герцогов Брауншвейгских принадлежал и барон Мюнхгаузен. См. также примеч. 18 к разделу «Барона фон Мюнхгаузена Собственное Повествование».