Бэт почтительно кивала, и пятилась назад. Она не слушала болтовню безумца, думала бежать, но знала - мерзкий спятивший гном догонит её в два счета. Где спасение, где искать выход? Провозглашать этого лунатика императором, снова и снова? Но что он захочет вслед за признаниями собственного величия?
- Я знаю, о чем ты думаешь. Ты думаешь - я безумец? Император не может быть безумцем. Смотри, как ловко я сижу на осле. Ты не в состоянии принять истины. Иллюзия слишком крепко вцепилась в твой ум. Драматург не хочет, чтобы ты узнала о его существовании, о его играх. Послушай, девица. Ешь эти грибы. Ешь грибы, и мои слова тебя достигнут. Ешь грибы. Ешь грибы или я кину тебя в реку. Или сверну твою шею. Есть выход, есть спасение от иллюзии - глотать грибы. Глотай грибы. Ешь Грибы. Я сверну тебе шею, сверну, или глотай грибы. Бери грибы, жуй и глотай.
Бэт никогда в жизни не испытывала такого страха. Ужас холодной, когтистой лапой сжимал её сердце, пытаясь вырвать из груди. Но Бэт была не из тех девиц, что беспомощно визжат в руках насильника, не решаясь вонзить ногти ему в глаза. Она не была похожа на Хунгардских матрон, что лишь рыдают и призывают Мать Мира на помощь, когда грабитель выпускает их кишки. Девица подошла к Ульриху, заложив руку с ножом за спину. Пытаясь не показать страха, взяла с раскрытой ладони гнома сморщенный, черный гриб.
Бэт помогала травницам, собирала растения на болотах - но никогда не видела таких грибов. Ножка, словно скрученная в спираль, кончалась шляпками на обоих концах, без следа нитей, что связывают гриб и грибницу. Как и где могло вырасти подобное? Гриб словно появился из безумных фантазий гнома-лунатика. Ульрих вперился взглядом в губы девицы, твердя “жуй и глотай, жуй и глотай”. Не имея лучшего плана, Бэт решила спрятать гриб под языком - а если гном решит исполнить свои угрозы, выплюнуть, и пустить в дело нож. Она зажмурилась, и отправила странный гриб в рот.
В ту же секунду Бэт почувствовала головокружение. Попыталась выплюнуть гриб, но язык её не слушался. Она почувствовала, как расслабляются пальцы, выпускают нож, подкашиваются ноги, а страх перед грозным карликом куда-то улетучивается. Сидящий на осле гном что-то говорил, его рот открывался и закрывался, но вместо слов оттуда вылетало лягушачье кваканье. Бэт улыбнулась и попыталась квакнуть ему в ответ, но не смогла пошевелить онемевшими губами. Страхи, терзавшие её минуту назад, казались бесконечно далёкими. Голова гнома начала удлиняться, крутиться на шее, словно горшок на гончарном круге. Девушка удивленно рассматривала поляну - деревья переливались чудесными цветами, переплетались и прижимались друг к другу, словно совокупляющиеся гусинецы. Вокруг неё летали шмели, звеня маленькими серебряными колокольчиками. Земля качалась, словно палуба корабля.
Бэт взглянула под ноги - и увидела себя, лежащую на траве, раскинув руки и блаженно улыбаясь. Еще через несколько мгновений она смотрела откуда-то сверху на лес, на извилистую дорогу, на воды быстрой реки. Бэт увидела, как где-то далеко-далеко крестьяне работают в полях. Как аисты вьют гнезда на камышовых крышах деревенских домов. Как дремлют стражники, прислонившись к крепостным стенам, и разноцветные флаги развиваются на башнях замков. Она парила над Мидвальдом, чувствуя, как облака касаются лица и ветер играет с волосами.
Гул ветра сменился шумом реки, всплесками воды, разбивающейся о камни. Ей предстал Андроэль Эльфоэльф, вцепившийся в ветку посреди бурного потока. Вода играла с ним словно со щепкой, пыталась оторвать, унести, а эльф судорожно стискивал пальцы, рыдал и проклинал судьбу. Бэт опустила руку, взяла его за шиворот двумя пальцами, подняла над водой и поставила на берег.
Эльфоэльф отряхивался, озирался, стоя на берегу - а его язык жил свой жизнью. Словно змей выполз изо рта, пополз по траве, извиваясь среди корней деревьев, увеличиваясь, утолщаясь, отрываясь от земли и взмывая вверх, навстречу Бэт. Достиг её, и медленно, но настойчиво начал оборачиваться вокруг бедер, вокруг тонкой талии и упругой груди, слизывая одежду и обдавая волнами тепла. Бэт почувствовала неистовую, звериную похоть! Раздвинула бедра, оседлала теплую, влажную, пульсирующую плоть, сжала ногами, крепко и сильно, словно южный варвар, сжимающий спину могучего скакуна, гарцуя без седла. Обняла руками, прижалась грудью, повисла на упругом, громадном языке, летящем над Мидвальдом! Язык извивался, пульсировал, заполнял пространство вокруг себя каплями раскалённой слюны - а Бэт плавно качала бедрами, терлась напряженными сосками об обжигающую, шершавую плоть, содрогалась, стонала, визжала, мотала слипшимися от пота волосами, закатывала глаза, впивалась в язык зубами, терзала и кусала его! Девичьи соки смешивались со слюной, оставляя в небе Мидвальда длинный след, приманивая грозовые облака.