Клаус Кукенхольм исчез вместе со своим кораблём и командой. Говорят, он был изловлен купцами Тар-Фарота и обезглавлен. Говорят, что он нашел покой на морском дне после кораблекрушения. Некоторые утверждают, что он выведал у Короля Спрутов путь за Край Мира, и отправился туда, искать удачи и славы. Перед исчезновением, прадед Бэт поднёс правящему в те времена императору Соломону Мардолу подробную карту побережья Круглого Моря - за что и был пожалован рыцарским титулом.
В жизни отца Бэт, Густава Кукенхольма, случился еще больший триумф, чем у её прославленного прадеда. Отец Бэт был пожалован титулом барона, а его единственная наследница стала баронессой. Но его стремительное падение и смерть не обросли легендами, не стали пищей для героических фантазий. Жизнь Густава Кукенхольма сперва была источником всеобщего смеха. Затем - всеобщей зависти. И смех завистников стал аккомпанементом, под который эта жизнь завершилась.
Густав Кукенхольм всем сердцем любил кур. С малых лет, не обращая внимания на насмешки и упреки в безумии, он пытался вывести породу кур, таких размеров и такой силы - что на них возможно было бы ездить верхом, рыцарю с копьем и в полном латном облачении!
Подобная дикая идея не могла зародиться сама, даже в головах Кукенхольмов, всегда готовых к любому, даже самому странному, предприятию. В отрочестве Густав увидел в одной из книг, что покупал ему отец, картину с рыцарями, сражающимися верхом на курицах. Само собой, этот рисунок был в книге лишь для развлечения детей, утомленных тяжким трудом чтения. Но образ Куриных Рыцарей въелся в голову, всецело завладел умом, и определил судьбу Густава Кукенхольма.
Когда Густаву исполнилось тридцать пять вёсен, у него родилась дочь. От связи с крестьянкой, которую звали то-ли Клотильда, то-ли Колета. Густав без всяких колебаний признал дочь, и даже заключил брак с матерью ребенка, желая для Беатрисы Годивы Гвиневеры Фон Кукенхольм законных прав на капитал, имущество, и славу её предков. Этот брак длился всего двадцать дней - несчастная новоявленная супруга умерла от послеродовой лихорадки.
А еще через одиннадцать вёсен, куриные изыскания дали плоды. Поговаривают, что Густав ухитрился скрестить курицу то ли с призванным при помощи магии грифоном, то ли с рожденным при помощи алхимии василиском. Говорят многое - но будоражащая и сумеречная тайна появления Кукенхольмской Курицы исчезла вместе с её создателем.
Триумф куриной затеи случился на праздновании пятидесятого дня рождения Императора Ушпатита. Из всех концов империи в Большой Зал Хунгардского дворца прибыли диковинки и дары. Посланники пока-что независимых королевств пытались отсрочить неизбежную вассализацию роскошными подношениями - ларцами с болотной специей, табаком и черной фасолью, гобеленами, изображающими сцены охоты императора на кабанов, статуями Ушпатита, отлитыми из золота, ночными горшками тончайшего фарфора, на которые от их изысканности и присесть было страшно.
Тар-Фаротские проходимцы поднесли Императору его позолоченную статую, в полный рост, в образе древнего Виттенмортского бога плодородия Идриса - с огромным, задранным кверху членом, доходившим статуе до плеч. Это казалось данью традиции, славным образом из истории Виттенморта. Но Тар-Фраротские послы украдкой перемигивались и прятали улыбки. Каждый феодал, каждая знатная семья, каждый богатый купец, считали своим первейшим долгом сделать подношение Ушпатиту, но их фантазии не простирались дальше золота, драгоценный камней и пары-тройки наложниц с действительно славными титьками.
Император нюхал болотную специю, воскуривал табак, прятал под язык половинку черной фасолины, шлепал наложниц по упругим задницам, вел счет дарёному золоту, багровел, глядя на увитый виноградными лозами золоченый член Идриса и Тар-Фаротских послов. И развлекал себя, пытаясь попасть монеткой в фарфоровые посудины. Под конец дня эти однообразные занятия привели Ушпатита в отвратительное расположение духа. Он провозгласил дарителей мерзавцами, лишенными крупиц воображения, сукиными детьми и проходимцами, заговорщиками и изменниками, решившими уморить скукой своего правителя.
Настал час Густава Кукенхольма. Пажи вынесли в центр зала огромную клетку, накрытую отрезом бархата. Густав открыл дверцу, и с патетическим жестом сорвал покров. Из клетки выскочила огромная, круглая, жирная курица, размером превосходящая индюка! Курица хоть не подходила на роль скакуна для латника - но была вполне способна прокатить на спине гнома. В зале повило молчание, а затем витражи замка затряслись от хохота. Над Густавом и его даром смеялись даже пажи, даже лакеи, даже шлюхи Тар-Фаротских послов!