Биль наморщил лоб и задумчиво почесал за ухом.
— Это непростое дело, — сказал он.
— Непростая это история, — сказал Буль. Он всегда повторял то, что сказал Биль, хотя немного изменял порядок слов.
— Но что-то надо делать, — сказал Монс.
— Да, но что? — спросил Биль.
— Что надо делать? — повторил Буль.
— Я знаю! — воскликнул Монс. — Мы напишем письмо в редакцию! Об этом должны узнать все! Мы должны создать прецедент!
(Создать прецедент — это шикарное выражение Монс узнал только вчера на ежегодном собрании в обществе Д.С.С. Могу по секрету сообщить, что «Д.С.С.» означает «Даёшь свежую салаку!».)
Вы же знаете, что такое письма в редакцию. Это такие небольшие заметки, которые взрослые пишут в газеты. Они жалуются, к примеру, что на улицах валяется кожура от бананов, что трамваи переполнены, ну и так далее. Эти письма печатают в газетах, и взрослым это очень нравится, они чувствуют себя настоящими писателями. А у кошек теперь тоже есть своя газета-чем они хуже других. Эта газета называется «Ежедневный кошачий листок». И в эту кошачью газету кошки посылают свои заметки, точно так же, как и люди.
И вот Монс написал заметку, и когда все городские кошки поутру развернули свои газеты, вот что они прочитали:
Господин редактор!
Есть в нашем городе кот, который ходит по улицам с побрякушкой и похваляется ей. 'Таким явлениям нет места в нашей жизни. К тому же у этого кота отсутствует хвост, Вот я и спрашиваю, что же лучше: побрякушка на шее или хвост? Ясно, что тому, у кого нет хвоста, хвастаться нечем. Я хочу призвать всех собраться завтра в семь часов утра на Дворцовом Взвозе и протестовать против вызывающей хвастливости упомянутого кота.
Пелле был настолько мал, что ещё не успел подписаться на «Ежедневный кошачий листок», не говоря уже о том, что и читать он тоже ещё не научился, так что он ни о чём не догадывался, когда на следующее утро вышел на свою обычную прогулку. Он только что вылакал блюдце молока, настроение у него было превосходное и на шее блестела медаль.
Как обычно, он направился на Дворцовый Взвоз. Ему там очень нравилось. К тому же там было много деревьев, чтобы спрятаться на них в случае появления какой-нибудь дурацкой собаки.
Он прогуливался взад и вперёд, иногда обнюхивая камешек или веточку, или обрывок бумаги. Вокруг не было никого — ни котов, ни людей, нм собак. Всё было мирно и спокойно.
Но вдруг послышалось злобное мяуканье, и из-за дерева выглянула кошачья голова, из-за другого ещё одна, потом ещё и ещё. Пелле не успел бы сосчитать до трёх (если бы он, конечно, умел считать), как его окружили двадцать кошек, нет, тридцать кошек, чёрных кошек и белых кошек, серых и рыжих и полосатых. Все они выглядели такими злыми, и то там, то сям угрожающе шипели.
Пелле сжался в комочек и почувствовал себя ещё меньше, чем был на самом деле.
А кошки окружили Пелле, взялись за передние лапы и стали водить вокруг него хоровод, припевая:
И они набросились на Пелле и сорвали с него шёлковую ленточку с медалью. Даже думать не приходилось, чтобы как-то защититься от такого количества здоровенных котов.
— Фу, какой растеряха, — сказала Биргитта, — медаль потерял. Будешь теперь ходить без медали.
— Мяу, — сказал Пелле и подумал, что это вовсе неплохо — не носить медаль.
Глава пятая. Приключения в Пасхальный вечер
Настала Пасха.
Биргитта накрывала стол, а Пелле ей помогал. Он сидел на стуле и следил за происходящим. Он вытягивал шею и наблюдал, как Биргитта раскладывает маленьких жёлтеньких цыплят[3] около каждого прибора. Они выглядели так симпатично! Совсем неплохо было бы поиграть с таким цыплёнком, хотя бы немножко. Пелле умильно склонил голову и умоляюще глядел на Биргитту-ну что, трудно ей, что ли, дать ему цыплёнка!
Нет, непохоже было, чтобы у неё возникло такое желание. Вдруг один цыплёнок упал на пол, — Пелле был тут как тут. Он стрелой метнулся на пол и подкинул цыплёнка лапой, да так, что тот отлетел к противоположной стене. Пелле оказался на месте приземления чуть ли не быстрее, чем цыплёнок. Он схватил его передними лапками, и начал подбрасывать и кусать так, что цыплёнок вскоре приобрёл очень жалкий вид. Тут Пелле оставил свою жертву, попятился, выгнул спину, подвигал угрожающе передними лапами и опять набросился на бедного цыплёнка.
— Пелле! Как ты можешь быть таким жестоким с этим несчастным цыплёнком! — сказала Биргитта.
«Да он же не настоящий!» — подумал Пелле, но всё же оставил цыплёнка в покое, подошёл к Биргитте и потёрся об её ногу, чтобы показать, что на самом деле он милый и послушный котёнок. Биргитта погладила его, и Пелле несколько раз подтолкнул её руку головой, как делают все кошки, когда хотят, чтобы их приласкали.
Наступило время ужина. Когда принесли традиционые пасхальные яйца, Биргитта сказала:
— Вообще говоря, на яйцах должны быть написаны стихи. А поскольку стихов нет, нам придётся самим их сочинить. Папа начинает.
— Ой-ой-ой, — сказал папа. — Мы же уже сочиняли стихи на Рождество!
— Ну и что, — сказала Биргитта. — На Пасху тоже надо сочинять. Так что не задерживай всех, пожалуйста. Папа выглядел совершенно несчастным.
— Яичко неплохо слегка посолить, — сказал он медленно. Наступила долгая пауза.
— Покуда оно не успело остыть, — пришла на помощь мама.
— Спасибо, — сказал папа. — Я отстрелялся.
— Ничего подобного! — воскликнула Биргитта. — Папа должен весь стих придумать сам.
— Ой-ой-ой! — опять застонал папа. — Ты меня замучила. Хотя подожди… вот так. Готово!
— Во-первых, так не говорят: «борода лица», — сказал Улле, — а во-вторых, у тебя и бороды-то нет. У тебя даже усов никогда не было.
— Всё равно папин стих засчитан, — сказала Биргитта. — Теперь мамина очередь.
Для мамы это была нетрудная задача.
быстро сказала она.
— Это пойдёт, — одобрила Биргитта. — Теперь Улле.
Улле встал в позу и продекламировал:
— Особенно, если не пользоваться салфеткой, — ехидно сказала Биргитта. Теперь была её очередь.
А Пелле никто не спрашивал. Но он, сидя в своей корзинке, тоже придумал стишок. И если бы он умел разговаривать, то этот стишок прозвучал бы так:
После ужина случилось нечто ужасное. Пелле исчез! Его нигде не могли найти. Биргитта заглядывала в шкафы и на полки, смотрела под диваном, под креслами и под кроватью — Пелле нигде не было.
— Он мог выпасть из окна! — всхлипнула девочка.
— В таком случае он должен был бы сам его открыть, — сказал папа. — Не волнуйся. Я думаю, Пелле скоро сам появится. А теперь ты и Улле должны получить свои подарки.
И он принёс из комнаты огромный пакет.
В пакете лежали два огромных ярко раскрашенных картонных яйца. Папа положил их на стол.
— Можете быть уверены, там внутри кое-что есть, — сказал он. — Это яйцо для Биргитты, а это для Улле.
Но не успел папа договорить, как одно из яиц повело себя странно. Каким-то немыслимым образом оно начало само кататься по столу. И вдруг изнутри его послышалось отчаянное мяуканье.
3
Яйца и цыплята — символы Пасхи. В Швеции во время пасхального обеда к приборам кладут игрушечных цыплят.